Владимир Добряков - Хроноагенты за работой

— Стоп! Сейчас будем связываться с нашими.

Достав блокнот, я светящейся в темноте пастой набросал шифрованное сообщение о том, что у нас произошло.

— Гурбон! — спросил я, глянув на часы, — Что со связью?

— Есть связь, Старый, — Алахвердиев протянул мне портативную радиостанцию, на которой горел сигнал готовности.

Я ещё раз глянул на часы. Пора. Нажав кнопку передачи, я произнёс в микрофон:

— Багульник — Сопке!

После этого я быстро, но четко проговорил несколько групп цифр. Закончил передачу словами: «Дежурный приём», после чего отдал радиостанцию Алахвердиеву.

— Следи за передачей. А нам теперь надо поскорее отсюда когти рвать.

Я не особенно опасался, что наш выход в эфир засекли. Не такая уж у китайцев совершенная техника, чтобы за короткие тридцать секунд запеленговать нас с точностью хотя бы до полукилометра. Но, как говорится, береженого и Бог бережет.

— Когти рвать, конечно, надо. Спору нет, — сказал Гриценко, — Только вот, в какую сторону? Глянь-ка!

С севера, с той дороги, которую мы пересекли более двух часов назад доносилось хорошо слышное в ночи урчание множества моторов, и небо там подсвечивалось лучами фар.

— Всполошились хунхузы, нас ищут, — процедил сквозь зубы Корнеев, — Так куды бечь, Старый?

Если до сих пор я действовал как командир пятёрки Лавров, то теперь пришла пора действовать хроноагенту. Я указал направление на юго-запад. Именно там мы должны не только спастись сами, но и выполнить самую важную часть операции.

— Старый, а ты, часом, не того? — поинтересовался Гриценко, — Там же та самая дивизия стоит, а у нас раненный. Нам к Аргуни пробираться надо. Выход всё равно провалился.

— Правильно говоришь, Василёк, — согласился я, — Задание сорвано, без старлея мы никаких переговоров подслушать не сможем. Но как ты сейчас к Аргуни проберёшься? Они дорогу плотно перекрыли. Скоро и сюда пожалуют. А там они после взрыва мины нас будут искать в последнюю очередь. Значит, мы выиграем время и сможем уйти подальше. Пусть поищут.

Возразить было нечего. Да и не принято в разведке возражать. Приказ, есть приказ. Мы подхватили неподвижного, отключенного промедолом Седова и быстрым шагом направились на юго-запад, постепенно удаляясь от границы. Примерно через полчаса пискнул сигнал радиостанции, и Алахвердиев сообщил:

— Есть ответ!

— Принимай, буду записывать, — сказал я, доставая блокнот.

Гурбон надел наушники и нажал кнопку приёма.

— Сопка — Багульнику…

Дальше последовал ряд цифр. Гурбон выговаривал их четко с расстановкой. Закончив приём, он добавил с улыбкой:

— Целую, твой папа.

Но я, против обыкновения, даже не усмехнулся. То, что получалось у меня после расшифровки, поражало своей несуразностью. Я ещё раз проверил себя. Нет, всё правильно.

— Что там, Старый? — увидев моё замешательство, спросил Цыретаров.

— Выполнение задания прекратить, — начал я перевод, — Возвращение через двадцать четыре часа по варианту три. Связь через четыре часа.

— Они там, что, спятили? Какие двадцать четыре часа? Он же не протянет столько! Какой такой вариант три? Это же черт знает где! Как мы туда доберёмся? Они, наверное, не поняли, что у нас произошло! — возмущался Цыретаров, — Ты что им передал, Старый?

— Всё как есть, — ответил я и протянул Григорию блокнот, — Смотри сам, вот моя шифровка.

— Наше место: четыре-тринадцать, — начал разбирать Цыретаров сочетания цифр, — Командир тяжело ранен, категория Д (угроза для жизни). Всё верно. Извини, Старый. Но какого лешего они там дурью маются?

— Видимо, осложнилась обстановка. Да и так ясно, нам здесь теперь границу не перейти. Будем двигаться к третьему варианту.

— Это ведь всю дорогу бежать придётся, чтобы попасть вовремя, — сказал Васечкин, — Оно бы и ничего. Но скоро светать будет. Днём здесь не побегаешь.

— На рассвете сделаем небольшой привал, передохнём, перекусим и сориентируемся в обстановке. Там видно будет. А сейчас — вперёд!

— Ну, Старый! — пробормотал Гриценко, — Ты словно знал, что нам именно в той стороне переход откроют.

Это были последние слова, прозвучавшие в нашей группе до самого рассвета. Мы прилично удалились от предательской пади, но до точки, где нам готовили переход оставалось ещё далеко. Седов в сознание не приходил, видимо Гриценко «борщанул» с промедолом. Но это было к лучшему. Он, по крайней мере, не испытывал мучений, пока мы несли его, меняясь через каждые полчаса.

Начало светать. Днём двигаться по чужой территории, да ещё и с раненным, было опасно, и я стал искать место для привала. Очень скоро мне попалась заросшая полынью впадина на склоне сопки. Там мы и остановились.