Владимир Добряков - Хроноагенты за работой

А после обеда к Летрозо вдруг приехал кардинал Марчелло. Такой визит был сам по себе необычен, а уж визит одного кардинала к другому, места которого он добивался уже несколько лет, естественно, не мог не насторожить умного, хитрого и расчетливого Летрозо. Если бы Марчелло сам пригласил его, Летрозо ни за что бы не принял это приглашение. А тут сам тот, кто добивается его должности, его потенциальный убийца сам идёт к нему в руки, а у него в запасе нет ни одного, готового на этот случай, варианта.

Марчелло, затеяв разговор о предварительной оценке позиций кардиналов на предстоящем конклаве, демонстративно отказался от предложенного вина, прохладительных напитков и фруктов, но отнюдь не отказался продолжить разговор в тенистом саду.

«Заодно полюбуюсь вашими великолепными грушами, о которых я так много наслышан», — сказал он. «Вот же они! Лежат на блюде», — обратил его внимание Летрозо. «Нет! — возразил Марчелло, — Груши на блюде — это одно, а груши на дереве — совсем другое». И они прошли в сад.

Продолжая беседу, смысла которой никак не мог уразуметь Летрозо (уж он-то никак не мог быть союзником Марчелло на выборах папы), они дошли до мостика через ручей. Там росли три знаменитые груши. Марчелло остановился и замолчал. Он несколько раз прошел под деревьями, любуясь великолепными плодами. «Вы позволите?» — спросил он, указывая на выбранный плод. «Ну, разумеется», — ответил Летрозо. Марчелло сорвал крупную спелую грушу, взвесил её в руке; понюхал, наслаждаясь сказочным ароматом. Затем он вышел на освещенное ярким солнцем место и поднял грушу кверху, словно пытаясь разглядеть её на просвет.

«Клянусь своей шапкой! — воскликнул он, — Она так сочна, что стоит её чуть надрезать, и сок всё вокруг забрызгает. У вас нет с собой ножа?» «К вашим услугам», — сказал Летрозо и, обнажив под сутаной кинжал, протянул его Марчелло. Тот полюбовался изысканной рукояткой, повертев кинжал перед глазами; надрезал грушу; посмотрел, как стекает сок, и рассёк её пополам. «Прошу вас», — произнёс он, протягивая Летрозо половинку груши вместе с его кинжалом. При этом он с аппетитом впился зубами в свою половинку плода. И сделал это так соблазнительно, что Летрозо не удержался и быстро съел свою половинку. А чего ему было опасаться? Плод сорван с его дерева, на его глазах, разрезан его собственным кинжалом; чего же опасаться? Разговор сам по себе как-то затих, кардиналы распрощались, а через два дня кардинал Летрозо почувствовал себя плохо. А ещё через три дня он тихо скончался, несмотря на все усилия медиков, аптекарей и парфюмеров. И опять никто не придал значения тому, как кстати погиб и унёс с собой в могилу свою тайну оружейник кардинала Летрозо. А всё дело было в том, что этот оружейник за никому не известную сумму смазал определённым составом верхнюю часть одной из сторон клинка, который он брал для заточки.

Но в принципе, это был весьма банальный приём, неоднократно описанный в литературе и ставший уже хрестоматийным. Кардиналу Марчелло принадлежали такие способы отравления, как отравление породистой собачкой, отравление молитвенником, отравление четками, отравление оконными стёклами (точнее, витражами) и многие другие.

Собачкой, точнее, её ошейником Марчелло отравил свою племянницу, графиню Чермано. Она собиралась выйти замуж и, тем самым, выйти из-под опеки заботливого дядюшки. За неделю до оглашения помолвки графиня получила от дяди в подарок очаровательную белую болонку. Она прекрасно знала хобби и нравы кардинала и не приняла бы из его рук даже обломка Истинного Креста. Но кардинал Марчелло тоже хорошо знал нравы и привычки своей племянницы и знал, что при виде изящной болоночки она забудет обо всём. И ещё он знал её страсть к красивым безделушкам и знал, что рано или поздно (скорее рано, чем поздно) она пожелает рассмотреть получше золотой ошейник с затейливой гравировкой. И тогда она прикоснётся к золотой поверхности ошейника, на которую нанесён смертельный контактный яд. Так и случилось.

Марчелло отслужил по племяннице заупокойную службу, во время которой он положил на грудь покойной её фамильный молитвенник, отделанный драгоценными камнями и жемчужным бисером, с иллюстрациями из сусального золота и серебра. Молитвенник был ещё рукописный. Ему было не менее четырёхсот лет, и он переходил от одного главы рода Чермано к другому. На похороны прибыл двоюродный брат графини, который должен был унаследовать её владения. Он благоговейно приложился к семейной реликвии, раскрыл молитвенник на соответствующем месте и прочитал нужный псалом.