Владимир Добряков - Хроноагенты за работой

Это сильно усложняло мою задачу. Одно дело, совершить задуманное, когда «Чингисхан» ещё неподвижен, и совсем другое, проделать это, когда он движется. В любом случае, я не должен был дать ему взлететь. Поднявшись в космос, Балиньш сразу обнаружит «Буслая» и расстреляет его. А если «Буслай» к этому времени окажется в опасной близости, он просто взорвет линкор. Этим он тоже достигнет поставленной цели.

Мне оставался один выход. В своё время я хорошо освоил корабли типа «Буслай» и совершал на них посадки в самых сложных условиях.

— Пилотам отключиться! Управление беру на себя! Всем заблокироваться в стартовом положении! Посадка — в аварийном режиме! Маршевый не глушить!

Я сбросил тягу маршевого двигателя до нуля и развернул крейсер кормой вниз. Вслед за этим я убавил тягу стартовых двигателей, предварительно погасив орбитальную скорость. Теперь «Буслай» стремительно падал на Оберон. Я играл двигателями маневра так, чтобы в нужный момент траектории движения «Буслая» в воздухе и «Чингисхана» на земле пересеклись. Это был крайне сложно, у меня были шансы примерно один к одному. В крайнем случае я решил просто уронить «Буслая» перед носом «Чингисхана» и заблокировать взлётную эстакаду. Но при таком раскладе у команды «Буслая» не оставалось никаких шансов остаться в живых. А это в мои планы не входило. Поэтому я мобилизовал всё своё мастерство, чтобы оказаться точно над «Чингисханом».

Мне помог не случай, а ошибка Балиньша в расчетах. Когда «Чингисхан» оказался в начале взлётной эстакады, его стартовые двигатели ещё не вышли до конца на режим взлёта. Корабль был вынужден остановиться на несколько секунд. Этих секунд мне хватило.

Ударив пару раз двигателями манёвра, я направил корму крейсера точно на «Чингисхана», застывшего в начале эстакады. Одновременно я выпустил опоры, применяемые при посадке крейсера вне космодромов. Первый пилот вышел на связь, голос его был встревожен:

— Командир! Что вы делаете? Вы садитесь прямо на «Чингисхана»!

Но я не удостоил его ответом. Всё моё внимание было занято расчетами. Когда до поверхности осталось двести метров, я врубил и тут же выключил маршевый двигатель. Мощный поток всесокрушающих гиперонов обрушился на мятежный линкор. За людей, находившихся на борту, я не беспокоился. Нейтридная броня надёжно защищала их. Зато генераторы, вынесенные за пределы броневого корпуса, такого потрясения не пережили. Они вышли из строя. Вышли надёжно, капитально, надолго, то есть, навсегда. Вдобавок, умирая, они дали такой мощный импульс внутрь корабля, что из строя мгновенно вышли все системы управления и всё высоковольтное оборудование. Осталась в действии только аварийная слаботочная сеть, работавшая от резервных аккумуляторов. «Чингисхан» безжизненно шлёпнулся на бетон эстакады.

Балиньш проиграл. Он не мог ни поднять корабль, ни открыть огонь. Он даже не мог взорвать его. Для этого ему пришлось бы вручную сдвигать вместе минимум три ториевых блока в реакторе. Но такая работа была не под силу одному человеку. Если бы он даже и нашёл единомышленников-самоубийц, они не сумели бы этого сделать. Чудовищная радиация прикончила бы их задолго до завершения работы. Балиньш не мог даже убить императора. Маргарита под предлогом, что ей надо кое-что поправить в своём туалете, попросила охранников на несколько минут покинуть каюту. Император тут же заблокировал дверь каюты изнутри. Теперь её снаружи открыть можно было только воздействием на замок мощного излучателя. Но на корабле не было для этого энергии. Все планы Балиньша рухнули.

Но рухнул и «Буслай». Подброшенный вверх кратковременным импульсом маршевого двигателя, крейсер описал в воздухе дугу и упал в километре от «Чингисхана». В высшей точке траектории я успел включить тормозные и маневренные двигатели и сориентировал корабль кормой вперёд. Но в этот момент «Буслай» попал под отраженное от покрытия космодрома своё же гиперонное излучение. Генераторы крейсера постигла такая же участь, что и генераторы «Чингисхана». Тормозные двигатели заглохли, и «Буслай» шмякнулся на бетон со стометровой высоты.

Гидравлические опоры жалобно крякнули, вобрались в себя почти до предела, но выдержали. Крейсер не пострадал. Не пострадал и никто из команды. Все были надёжно закреплены на своих местах. Я же закрепился не столь прочно, мне надо было управлять кораблём. Меня вырвало из кресла и швырнуло на переборку центрального поста с десятиметровой высоты.