Татьяна Рябинина - Десятый уровень

- Сегодня нам было без тебя трудно, - Крыса-Лариса сунула мне шоколадку. Шоколада было мало, его берегли для раненых. За эти месяцы всех нас зацепило хотя бы по разу. Всех – кроме Гоблина.

Он как раз пошел прогуляться, я лежала в «берлоге» одна. В последнее время отношения наши начали едва заметно портиться. Причины этому я найти не могла, но что-то меня неуловимо напрягало.

- Ты знаешь, кажется, я его люблю.

- Кажется или любишь?

Крыса-Лариса не ответила. Она сидела, опустив глаза, покусывая ноготь, и выглядела такой несчастной, что у меня язык не повернулся сказать, что шансов у нее нет. Что Гоблину в принципе не нужны женщины. А если бы и были нужны, то совсем не те, которые спят со всеми подряд.

- Я тебе не соперница. Между нами ничего нет. Во всяком случае, ничего интимного.

- Я знаю, ты ему в матери годишься. – Я усмехнулась – так, чтобы она не услышала. – Как ты думаешь, если я больше не буду… ну, ни с кем… Может, со временем он обратит на меня внимание?

- Не знаю, - смалодушничала я.

Крыса-Лариса ушла окрыленная, а я поняла, что назревают проблемы. И они, как говорится, не заставили себя ждать.

По идее, любое закрытое – причем закрытое безнадежно навсегда – общество должно задумываться не только о выживании, но и о воспроизведении. Для нас вопрос выживания стоял настолько остро, что секс был лишь средством снятия напряжения, а беременность Кляксы - досадной помехой. Дети нам были абсолютно ни к чему. Крыса-Лариса все так же радовала собою Медведа, Проффа и даже Мистагога, который оказался на безрыбье бисексуалом. Ко мне все так же не приставали, хотя порою, что там скрывать, мне и хотелось изменить это положение.

Я давно поняла, что Медвед неравнодушен к Крысе-Ларисе. Будь он поглупее, давно заявил бы на нее свои права. Но он понимал, что единство в команде – важнее. Понимал и поэтому закрывал глаза на то, что она спит с другими, а еще терпел ее явную симпатию к Гоблину. Но лишь до тех пор, пока она не отказала ему в том, что он считал чем-то само собой разумеющимся.

Понять, откуда ноги растут, было несложно. Медвед пошел выяснять отношения с Гоблином. Меня при этом не было, но, судя по рассказам, Гоблин свалял дурака. А именно, с миной полнейшего равнодушия заявил, что не стал бы трахать это , даже если б это была последняя дырка во всей вселенной. А посему Медвед может идти с песней в далекую страну.

Удивительное дело, слова эти до Крысы-Ларисы, разумеется, дошли, но нисколько ее не смутили – напротив раззадорили еще больше. Теперь она бегала за Гоблином, как собачка, и вешалась на него в прямом и переносном смысле. Но тот был непрошибаем.

Команды больше не было, теперь каждый воевал за себя. Крыса-Лариса витала в облаках. Медвед был предельно вежлив как с Гоблином, так и со мной, но не скрывал, что подчиняется нам исключительно по необходимости. Клякса мучилась токсикозом, боец из нее был теперь никудышный. Оршавенд беспокоился только о ней. В придачу Мистагог подцепил какую-то желудочную инфекцию и большую часть суток проводил в позе орла. Наше с Гоблином взаимопонимание таяло с каждым днем. Он начал раздражать меня, и я с удовольствием подыскала бы себе другое обиталище, если б не боялась, что это окончательно разрушит все.

Кажется, никто не отдавал себе отчета, что мы держимся на волоске. Что долго вряд ли протянем. С каждым боем нам все труднее было убить одного-единственного мутанта. И все чаще накатывало отчаяние и желание махнуть на все рукой: нет больше сил, будь что будет.

В тот день мутанты чуть было не сделали с нами то, что мы хотели сделать с ними, - сбить в кучу и уничтожить. Они теснили нас к Пирита, и хотя мы не боялись воды, как они, но оказаться на открытом пространстве означало для нас верную смерть. Серьезно зацепило Проффа, основательно посекло каменной крошкой Мистагога. В последний момент, когда надежды уже не оставалось, Медвед изловчился и разрядил целый рожок в ближайшего мутанта.

Радости по поводу счастливого спасения – пусть кратковременного – не было. Напротив, все были истерически агрессивны. Медвед в очередной раз попытался заполучить Крысу-Ларису и схлопотал по физиономии. Клякса накричала на Оршавенда и выгнала из «гнезда». Я разругалась с Гоблином. Вернее, я орала на него, он молча слушал, а потом встал и ушел, оставив меня давиться невыплеснутой яростью. На следующий день напряжение возросло еще больше. Было похоже, что все ждут мутантов, чтобы разрядиться на них, а не друг на друге.