Елена Горелик - Бортовой

– Жизни вашего экипажа, стало быть, вы в качестве оплаты не примете, – усмешка вновь явилась на тонких старческих губах «профессора».

– Они и так в моих руках. Давайте лучше поговорим о том, чего в моих руках нет… пока.

– Чего же вы хотите?

– Вот эту тему нам с вами стоит обсудить более подробно…

Старая ошибка этих… нетоварищей. Неустранимый баг их системы. Нет, не недооценка противника. Это было бы полбеды.

Они обо всех судят по себе и только по себе, не допуская и мысли, что кто-то может думать и действовать иначе, не в рамках их философии.

Пожалуй, это единственное, на чём они могли сойтись с хебеарами. Те же яйца, только в профиль. И они, как те Бурбоны, ничего не забыли и ничему не научились.

Всё из-за суперэгоизма. Когда считаешь себя непогрешимым, истиной последней инстанции, жизнь не упустит случая щёлкнуть по носу. Мы все строим в голове некие модели окружающего мира, более или менее отражающие действительность, но все они, без исключения, несовершенны. Рано или поздно разница становится заметна, и мы вынуждены корректировать свои модели. Но некоторые индивиды – вроде привольно развалившегося в пилотском кресле крейсера типажа – предпочитают менять не «мир в голове», а окружающий мир, силой заталкивая его в прокрустово ложе своих несовершенных представлений о нём. Один такой как-то ляпнул: «Если факты противоречат моей теории, тем хуже для фактов» [9] Высказывание приписывают Гегелю. . Задумывался ли этот мудрец, что факты, не вписавшиеся в его теорию, могут говорить о законах мироздания, которые ему не известны? Думал ли он, что его кредо пахнет кровью? Ведь под таким лозунгом очень удобно уничтожать носителей «неправильных» теорий и свидетелей «неправильных» фактов. Вряд ли. О таких мелочах ни он, ни его идейные братья и последователи не думали. И не думают.

Вот только для меня это не мелочь.

Говори, дядя, говори. Танцуй, чтобы получить желаемое. Я скажу всё, что ты хочешь услышать. Выцежу по капельке, продаваясь подороже и растягивая твоё удовольствие.

Меня интересует только выигранное время.

Отключив себя от управления своей псевдоличностью и предоставив его Эрнесту, я всё-таки оставил себе право зрителя. Он молча делал своё дело, я молча наблюдал и запоминал. Скоро пригодится, особенно если придётся дальше работать в одиночку.

Я, наконец, понял, что мне не нравилось в вооружённых мордоворотах за спиной «профессора». Достаточно было немного понаблюдать, как Эрнест обходил киберсторожей, и проследить парочку их связей, становившихся видимыми во время обмена информацией с ИИ корабля. Сторожа были опосредованно завязаны на… охранников. На здоровенных, редкостно тупых с виду мужиков с обручами нейросвязи на головах. Только, в отличие от наших обручей, эти были вживлены в выбритые налысо головы. Оставалось загадкой, чего теперь больше в этих существах – человеческого или компьютерного.

И это тоже я скоро выясню – с помощью Эрнеста.

Пресловутая программистская «калиточка» сперва показалась мне обычной игровой «пасхалкой» – мелким сюрпризом от разработчиков. Активируй те или иные действия своего виртуального персонажа, или нажми на определённый камушек в кажущейся монолитом стене, и получишь полный короб счастья. Или проблем. Как повезёт. Эрнест будто в самом деле нажал на тайный рычажок, и «калиточка» открылась, не потревожив сторожевые программы. Киберпейзаж вокруг нас резко изменился. Если раньше он напоминал до предела роботизированный многоуровневый город, пронизанный оживлёнными трассами и населённый странными существами, то сейчас мы словно вывалились в обычный коридор обычного космического лайнера. Точнее, в коридор, обрамлявший премиум-салон для именитых пассажиров. Мы сами тоже преобразились. Я – в охранника, получеловека-полумашину, Эрнест – в одного из офицеров.

«ИИ должен быть там, где рубка, – Ромашкин впервые за весь сеанс решился заговорить со мной. – Успокойся. Здесь нас не услышат. Мёртвая зона, закладочка от создателей ИИ военного назначения. Как раз на наш случай. Да, если выберемся живыми – никому ни слова. Мало ли…»

«Вопрос в том, где находится сама мёртвая зона», – хмыкнул я, почему-то совсем не обрадовавшись тому, что вошёл в узкий круг особо посвящённых.

«Там, где пожелает программист, – широко улыбнулся Эрнест. – Они у нас ребята с извращённым чувством юмора».

«Да уж, проверил на своей шкуре… Ну, что, какие у нас планы?»