Олег Николаевич Верещагин Клятва разведчика

Да, отделение разведки выросло до десяти человек. Желающих стать ра‑зведчиками было больше (чуть ли не вся молодёжь и немало взрослых бойцов; уж не знаю, что тут играло большую роль – боевой порыв или просто желание не так часто заниматься тягомотными хозяйственными делами, караулами и прочим). Сашка сам отбирал людей, и я поразился тому, как он умеет это делать. Похоже, он обладал не только общим для всех подростков умением «навскидку» определять характер человека, но и вполне взрослой крестьянской сметкой.

Братьев и сестру Корбут он хорошо знал, оказывается, по довоенной жизни. Зинка у нас оказалась самой старшей – именно она была комсомолкой и она же не расставалась со снайперской винтовкой. Я сперва думал – понты… но только сперва. Димка – тоже не пионер, потому что не скрывал своей веры в бога – стал у нас пулемётчиком; командир выделил отделению трофейную чешскую «зброёвку». Младшего из Корбутов звали Гришка и он сам сочинял и пел похабные (в том числе и антирелигиозные, но чудовищно смешные!) частушки. Просто поразительно, как в одной семье могли вырасти такие разные дети.

Максим Самохин чем‑то напоминал мне меня самого. Смешно, но это так – а главное, я не мог понять, чем именно. Ещё были двое Олегов – Кирычев и Панаев. Все в лесу чувствовали себя, как дома, умели хорошо стрелять и имели к фрицам личные счёты.

Но что поразительно – меня просто удивляло, насколько разнообразны были интересы этих ребят. Они не знали, конечно, многого из того, что знал я, но это просто потому, что в их времени не было вещей, о которых я знал. А вот широчайший кругозор (на любую тему, за что ни возьмись, у них имелось своё мнение и неплохой набор знаний!) и невероятная любознательность (узнавать новое им доставляло искреннее удовольствие!), упорство в любом деле и спокойная храбрость в этих отношениях ставили их на голову выше ребят из нашей дружины (а мы в тех же отношениях были на две головы выше обычных наших ровесников!) Я даже терялся временами – куда всё это делось?! Если бы такие мальчишки в достаточном количестве имелись в нашем времени – они без взрослых замирили бы Чечню, отвоевали Крым, начистили рыло штатовцам и подняли бы ВВП в десять раз за год. Они родились и выросли при Советской Власти… И, глядя на них, я серьёзно усомнился в том, чему меня учили на уроках истории – про Сталина и про тоталитаризм… Может ли быть плохой власть, которой зачем‑то нужны такие люди? Ведь не сами они такими стали – их такими во‑спитали! А если наша власть воспитывает нас на «Фабрике Звёзд», «Доме‑2», игровых автоматах, пивных фестивалях и канале МТV – выходит, и это кому‑то нужно?! Но дальше думать было жутковато, если честно…

А ведь внешне и вообще – они мало чем от нас отличаются, эти ребята, с которыми я делил землянку. Забавляясь, я искал чисто внешние аналогии… и вдруг понимал, что Сашка, например, довольно сильно похож на Сашку Головина, героя нескольких «Ералашей» и нового фильма «Кадеты», который я смотрел перед самым своим «отлётом». У Юльки что‑то общее с одной девчонкой из параллельного, с которой я пару раз целовался. И другие, если присмотреться, кое‑что мысленно убрать, кое‑что дорисовать, похожи не на того, так на друго‑го моего знакомого, очного или заочного… Может быть, мы и внутренне не так уж отличаемся от этих, из сорок второго – только поскреби?.. Не знаю. Так я ни до чего и не додумался, хотя времени было немало для раздумий – разведка не особо оказалась загружена работой, хотя до конца мая отряд провёл почти дюжину диверсий на железной дороге, пустив под откос три эшелона и взорвав два моста. (Когда я высказал свою идею насчёт ненужности подрыва рельсов, то со мной быстро согласились.)

У меня, впрочем, было ещё дело – я работал радистом. Хокканен взял с меня подписку о неразглашении и время от времени я отправлялся в командирскую землянку и занимался то вполне понятными, то совершенно неудобоваримыми делами вроде передачи бесконечно‑утомительных групп цифр. Дела на фронтах шли плохо – это я тоже узнавал из радиопередач. Немцы прорвались на Кавказ и к Сталинграду, штурмовали Севастополь. Нами они тоже, кстати, начали нехорошо интересоваться. Три взаимодействующих партизанских отряда – это почти триста человек. И нашуметь они могут так, что ого. По сведениям оживившихся в окрестных сёлах наших агентов враг активизировал разведку, несколько раз прочёсывал лес (но достаточно тупо) и раза два бомбил казавшиеся подозрительными места всё с тех же бипланов. Ясно было, что рано или поздно они возьмутся за нас всерьёз.