Олег Николаевич Верещагин Клятва разведчика

– Да так… ничего… – я не стал объяснять, что мне представялется при слове «приход» и как в случае него действуют в моём времени. – Прошу прощенья, товарищ лейтенант…

– Так. Если в течение двух суток ни мы не вернёмся, ни кто‑нибудь не придёт – продолжайте поиск отряда «Взрыв». Старший… Сашка. Приказ ясен?

– Так точно, – отозался Сашка. Я кивнул:

– Так точно.

– Всё, мы пошли.

И они в самом деле пошли – растаяли на прогалине. Мы ещё постояли, потом Сашка тихонько вздохнул и сказал:

– Пошли маскироваться…

…Солнышко уже припекало, а барахло на нас всё ещё было мокрое. Сашка спал – пришла его очередь. По щеке у него полз муравей, нижняя губа оттопырилась и повлажнела, ресницы вздрагивали. Я вытер влагу со ствола ЭмПи и по‑думал, что Юльке, наверное, больше нравится Сашка. Может, она меня и так распёрла‑то потому, что он ей уже на самом деле нравится. Он сильней, чем я (ну, если чисто физически) и опытней в лесу. Да и вообще – ближе, наверное, они же оба сельские…

Самолёт опять пролетел – на этот раз его было видно, бипланчик, даже голову пилота различить можно и значки на крыльях и корпусе. Интересно – один и тот же или разные?.. Горючку жгут… а с горючкой у немцев проблемки, на синтетике летают или на румынском бензинчике. Вот бы хранилище рвануть где‑нигде. Надо будет подкинуть идею… И отговорить рвать рельсы. Я помнил, что «АСК» нам как‑то объяснял, что подрыв рельсов был одной из основных ошибок наших партизан – тратили взрывчатку, а рельсов у немцев было полно и менять их они наловчились мгновенно. Рвать надо мосты и паровозы, в смысле эти – сами локомотивы.

Сашка завозился молча, я поглядел на него и совершенно определённо понял по нескольким признакам сразу, что ему снятся девчонки. Ага, несгибаемый комсомолец‑доброволец, берёт природа‑матушка своё… Хотя ты не комсомолец и даже не пионер…

Я зевнул. Хотелось есть и высушиться. Но было и ещё что‑то такое… я повёл плечами и вдруг совершенно отчётливо понял: сюда идут люди. Знание было абсолютно определённым и отчётливым. Они приближались с той стороны прогалины, их было довольно много и они шли скрытно.

Я коснулся плеча Сашки. Тот проснулся молниеносно, посмотрел на меня чистыми от сна глазами и поднял брови. Я прижался губами к его уху и шепнул:

– Люди. С той стороны. Много.

Он не стал ничего спрашивать – просто откатился в сторону немного и, выставив ППШ, принял классическую позицию для стрельбы. Я тоже устроил удобнее ЭмПи. Мне почему‑то казалось, что это не немцы. Сашка напряжённо вглядывался в кусты на той стороне, потом повернул ко мне голову и показал пять пальцев, потом ещё два. Семеро…

На прогалину вышел человек – в гражданском, с винтовкой наперевес. Застыл – и вдруг прыгнул обратно, а не меньше чем из пяти мест с той стороны ударили выстрелы. На нас посыпались ливнем срезанные веточки и листья.

– Свои!!! – заорал Сашка, вжимаясь в землю. Я делал то же – не стрелять же в ответ. – Да вы чего, охренели?! Свои!!!

Пальбу как отрезало, но вместо этого послышался сиплый голос:

– Какие такие свои?! Бывают свои свои, а бывают и навовсе чужие… Вы из каковских?!

– Свои, я же говорю! – повторил Сашка. А я подумал, что это могут быть и полицаи… или нет, полицаи носят форму… В кустах напротив помолчали, потом голос помоложе спросил:

– А как звали пастуха из «Весёлых ребят»?

– Костя! – гаркнул Сашка. – Утёсов его играл! Леонид! Довольны?!

– А может, ты полицай?

– Я выхожу! – крикнул Сашка, вешая ППШ за спину.

– Погоди, не надо… – начал я, но Сашка уже выбрался на прогалину и встал, раскинув руки. С той стороны сказали:

– Это. Кажись свой правда… – и первый голос поинтересовался:

– Ты чей, паря?

– Отряд «Смерч», слышали? – Сашка опустил руки, но в мою сторону посмотрел предостерегающе: не выходи пока! – А вы из «Взрыва»? Если да, то мы вас и ищем.

Ответом было молчание, но на прогалину начали осторожно выходить вооружённые люди. Среди них был один в маскхалате, кожаном шлеме, с необычным ППШ – оснащённым складным прикладом. Остальные – в гражданском или полувоенном, как и у нас в отряде.

– Кажется, поиски окончены, – пробормотал я. – Может, теперь высушусь?

24

В общем‑то, наше возвращение в отряд можно было назвать успешным. Мы восстановили связь с двумя партизанскими отрядами, к одному из которых присоединилась разведывательно‑диверсионная группа разведуправления Генерального Штаба, заброшенная в немецкий тыл. С нами пришли представители обоих отрядов – чтобы договориться об организации нового аэродрома, так как ВПП на просеке решено было считать «засвеченной» и больше ею не пользоваться.