Олег Николаевич Верещагин Клятва разведчика

– Ерунды не пори, Виктор.

– Есть ерунды не пороть…

– У нас совсем взрывчатки нет? – спросил я. На меня посмотрели все; я бы непременно смутился, если бы не одна мысль, всё более и более чётко оформлявшаяся в мозгах. – Без неё никак?

– Кило двадцать будет, – пожал плечами Витька. – Никак…

– А если так, – я стал коленками на лавку и лёг на стол животом. – На дороге выставить пулемёт, как… как товарищ лейтенант предлагает. Чтобы из посёлка не прибежали зрители… Вот тут казармы дорожников? – Витька кивнул. – А какое здание?

– СЩБ. Сборно‑щелевой барак.

– Кайф. В смысле – то, что надо, – я заёрзал животом на бумагах от возбуждения. – Убираем с вышек часовых… Я сам могу, ещё парочку стрелков хороших найдём?.. Синхронно главное это сделать. Одновременно с этим несколько человек захватывают этот самый броневагон. Если окажется, что дверь или что там закрыта – взорвать её, заряд заранее приготовить…

– Ну‑ка, ну‑ка… – Хокканен сел удобнее. – И?..

– Тут же жмём вот сюда, становимся прямо напротив этого барака и хреначим его из пулемётов, – развивал план я, пыхтя от возбуждения. – Кого не убьём, тот пересрёт или просто потеряется – чего, откуда, типа почему сим‑сим?.. В общем, удивятся, – смягчил я сказанное, увидев недоумённые взгляды. – И станция наша.

– Это всё неплохо‑о… – протянул Хокканен. – Честное слово, очень неплохо. Но остаётся проблема – как вывезти взрывчатку?

– А мы её вынесем всё‑таки, – подал голос Сашка. – Только не на себе. Освободим угнанных. Там наверняка мои сельчане есть. Навьючим, хоть силой. И вытащим в лес, на опушку.

– Оттуда растащим по схронам, – дополнил Витька, – сами. И тут же, на месте, кликнем желающих в отряд. Ребята‑девчонки молодые, рисковые. Оружие, боеприпасы на месте соберём. Сколько‑нисколько. Напоследок подожжём всё, что горит, вагон с рельсов спустим. И пусть разбираются, что сгорело, что пропало и куда унесли.

Хокканен задумался. Потом стукнул кулаком по столу:

– Честное слово, может получиться. Только надо всё подробно расписать, как роли в театре… Вы спать ложитесь, – кивнул он нам, – а мы пойдём к командиру, кумекать дальше.

– Во, – оскорбился Сашка, – план наш, а кумекать вам? – но тут же зевнул и махнул рукой: – Есть спать, товарищ начальник штаба.

Мы завалились на нары. Офицеры, потушив коптилку, вышли. Сашка, повозившись, прошептал:

– Здорово ты придумал.

– Мы, – поправил я. – Я бы и не допёр, как взрывчатку вынести… Чего здорово, ломать – не строить. Нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики.

– Это точно, – серьёзно ответил Сашка. – Давай спать.

Смешно, но теперь я уснул почти сразу, как будто сделал невероятно важное дело.

17

Нас никто не будил.

Сперва я принял это, как признак партизанского беспредела, но потом понял, что в отряде существует довольно жёсткая дисциплина. Просто у разведчиков, в которые нас угораздило попасть, имелись определённые вольности и послабления.

В обмен на готовность в любой момент взяться за выполнение задания, которое нельзя поручить никому другому просто потому, что оно невыполнимое.

Но в то утро я об этом и не думал. Проснулся и лежал с закрытыми глазами, слушая, как снаружи неразборчиво перекликаются голоса, раздаются какие‑то ещё звуки и вроде бы даже кто‑то напевает. Это всё тоже довольно сильно напоминало спортлагерь. Даже поверить в то, что идёт война, было трудно.

Когда тебя никто не поднимает, то долго валяться в постели (даже если это нары с соломой и брезентом) трудно, тем более, что хотелось есть. Я открыл глаза, сел и широко зевнул с подвывом.

Ромки и Юльки не было. Сашка всё еще спал – раскидав руки и ноги. Женька разбирал на столе какую‑то фигню. Терзая одной рукой волосы, я слез с нар и подошёл к нему:

– Доброе утро… Это чего?

– Это остатки медикаментов отряда, – с отвращением сказал Женька, – которые передали в моё распоряжение, едва узнали, что я знаком с санитарным делом. Бинты несвежие. Упаковка ваты. Йод. И пирамидон.

– Пирамидон? – тупо спросил я.

– Пирамидон, – человеконенавистнически подтвердил Женька. – Ещё мох. Сфагнум. Много.

– Ты богач, – уважительно сказал я, обнимая его за плечи. – Вот что, Женёк. Я сейчас пойду немного посикаю, чтобы штаны не намочить. А потом мы с тобой поговорим на тему, что такое ничего и как из него сделать что‑то. Найди на чём писать и разбуди этого дубка, – я кивнул на Сашку. Женька фыркнул: