Олег Николаевич Верещагин Клятва разведчика

Так же в полуприседе я прокрался обратно, выпрямился, достал до окна…

…и меня бешено рванули назад!!! За окном тоже следили!!!

Не знаю, что меня спасло. Какое‑то наитие – за миг до этого я упёр подбородок в грудь, и струна легла под нижней губой. Я задёргался, схвативший меня человек ослабил удавку, чтобы повернуться и поднять меня на спине… и тут же я изо всех сил ударил его локтем!

Он коротко охнул и отпустил меня. В следующую секунду я выстрелил в него с разворота, наотмашь, не глядя – «парабеллум» я так и не выпустил – и заорал во всё горло:

– Са‑а‑ань! За‑са‑да‑а!!!

Ослепительным медным пламенем разорвалась граната, продолжением разрыва прозвучал стонущий крик:

– У‑уххху… шшайссе, а‑а!..

– Борька, напролом! – послышался крик Сашки, вылетевшего с крыльца – собранным, стреляющим комком над ступеньками и перилами. Я сперва не понял, куда он стреляет, а потом увидел, как в чёрном проёме входа в сарай бьётся рыжий огонь сразу двух стволов. А где‑то за дальней околицей слитно взревели моторы, полоснули по домам лучи прожекторов!!!

Это была не просто засада…

Сашка приземлился на ноги, упруго подскочил, чтобы уйти в сторону прыжком с перекатом… и вдруг возле него брызнуло пламя, он крутнулся сам возле себя, как‑то отдельно взмахнул руками – и повалился наземь.

– Йаааа! – бессмысленно и страшно закричал я, и пальцы сами нашарили на застреленном мной егере МР – такой же, как у меня. – Йааа! – продолжал я кричать, посылая одну длинную очередь в дверь сарая – на бегу, я бежал, почти не пригибаясь, и пистолет‑пулемёт зло прыгал около моего живота. – Са‑а‑ань!!! Сань‑ка‑а!!! – я швырнул замолкший МР в дверь и подхватил Сашку под мышки. Он был в сознании и зажимал одной рукой живот – через пальцы толчками била кровь. – Сейчас, погоди… я потащу…

– Бро‑о‑ось… – пропел он негромко‑звонко. – Всё‑о… это… всё, Бориска…

– Заткнись, придурок, – прохрипел я, взваливая его на плечи. Из сарая больше не стреляли, но длинные щупальца фар шарили по улице, по заборам, по домам, множились в стёклах, и кто‑то закричал совсем близко – повелительно и гортанно:

– Хальт!

– Пошёл ты!.. – я над бедром наугад выстрелил на голос и поволок Сашку к лесу. Лучи скрещивались вокруг, как световые мечи джедаев. Потом я услышал посвист – и понял, что нас увидел и стреляют. С трудом обернувшись (а делать этого не стоило!), я увидел, что следом бегут не меньше двадцати человек – их фигуры в свете бьющих им в спину фар казались плоскими, вырезанными из чёрного картона. Сашка протекал кровью, как дырявый полиэтиленовый пакет и со скрипом дышал, что‑то мешалось мне, и я подумал: «Догонят!» – но нам навстречу ударили два ствола – слитно и точно, слева и справа, прикрывая. Я отчаянным рывком выдрался из световой паутины и, пробив собой кусты, грузно упал на колени, постаравшись не уронить Сашку. К нам тут же подскочила Юлька; Женька продолжал стрелять короткими очередями. – Где мой ЭмПи?! – я наугад цапнул, нашёл оружие, откинул приклад, подтащил «сбрую».

– Засада? – выдохнула Юлька.

– Не… засада… – прохрипел Сашка. – Это… операция… против нас… В лесу за деревней… войска… стояли… Уходите… я прикрою…

– Прикрою я, – отозвался Женька, – а вы уносите Сашку. Я потом уйду, в темноте не поймают…

– Мне… уже… всё равно, – я увидел, что Сашка улыбается. – Смотрите… что у меня…

Я посмотрел – и понял, что мне мешало на бегу.

Из Сашки вывалился комок кишок – длинных слизистых петель, во многих местах истекавший кровью, желчью и ещё чем‑то.

– Мы так и так не уйдём, – вдруг сказал Женька, прислушавшись. – Они сзади в лесу. Обошли, наверное, давно и ждали.

И – точно там ждали его слов – позади нас вспыхнули фонари, покачивавшиеся в чьих‑то руках, и резкий голос зазвучал в темноте – почти до смешного по‑киношному:

– Партизан, сдавайса! Или ви бутет уничтошен!

– Всё, – выдохнула Юлька.

– Не всё, – возразил я холодно, застёгивая ремень. – Будем шуметь, пока можно. Поднимем бучу. Наши должны услышать. Предупредим их… хоть так.

– Верно! – глаза Юльки загорелись.

– Дайте автомат, – потребовал Сашка, садясь и руками подбирая внутренности. Юлька задрала на нём гимнастёрку и рубаху, я начал молча запихивать это обратно в живот, а она тут же перехватывала рваную рану бинтом. Кровь текла вяло, но кишки лезли обратно плохо. – Поскорей, чего ты копаешься, – сказал Сашка спокойно. – И закрепите, чтобы не вылезали.