Олег Николаевич Верещагин Клятва разведчика

Когда совсем стемнело, Сашка снял ремень, сунул за правое голенище «штейр», за левое – финку, поколебался и запрятал за пазуху гранату. Посмотрел на нас и кивнул мне:

– Пошли, Борь.

Пошли так пошли… Я тоже молча сбросил «сбрую», воткнул финку за правое голенище, а «парабеллум» упрятал за борт маскхалата. Юлька с Женькой залегли пошире, Сашка отдал Женьке свой бинокль, и тот кивнул:

– Ни пуха…

– К чёрту, – буркнул Сашка, первым выходя из кустов.

Мы прошли примерно половину пути. Кусты картошки тут и там выглядывали из сорной травы, путавшей ноги. Я сказал тихо:

– Сань, давай не пойдём, – и добавил, сам не зная, почему: – Там засада, Сань.

Он повернулся ко мне, и я увидел во мраке, что его глаза светятся сами по себе. А в голосе было только дружелюбие и понимание:

– Да знаю я, Борь… Мы потому и идём. Надо же понять, что и как. Или это егеря нас в лесу выследили, или это… – он помедлил. – Или это вообще начинается большая операция. Как‑нибудь прорвёмся. А то наших, чего доброго, как щенят, похватают.

– Ну, тогда пошли, – спокойно сказал я, нагнал его и мы зашагали рядом.

– Странный ты, Борька, – вдруг сказал Сашка приязненно. – В отряде кое‑кто думает, что ты на СМЕРШ работаешь.

– А я думаю, что тебе Юлька нравится, – ответил я, впервые открыто озвучив это.

– А тебе нет? – спросил Сашка. – Говорили мы уже… А ты с ней целовался.

– Любовь зла… – вздохнул я. Мы оба, не сговариваясь, захихикали. Сашка достал гранату, вытащил кольцо, убрал его в нагрудный карман, а кулак с гранатой сунул в карман галифе. Сказал:

– Может, ещё и нет ничего. Может, просто устали мы. Выспаться бы…

– Как бы крепко не спали мы – нам всегда подниматься первыми, – сказал я.

Мы прокрались вдоль задней стенки сарая, прислушиваясь. Внутри царила мёртвая тишина. Около угла стояли минут двадцать. В Кабанихе властвовали безмолвие и мрак. Ни в одном окне – ни огонька, даже в доме старосты пьянка, кажется, сошла на нет… Я обратил внимание, что изо рта у меня вырываются облачка пара, плотные и белёсые. Звёзды на небе проглядывали всё резче и чётче – уж не мороз ли будет? Мне вспомнилось, что в войну зимы были холодные и приходили рано. Как будто Господь хотел помочь России, пусть и делавшей вид, что она не верит в него, против новых язычников… И я, глядя на эти звёзды, подумал: «Господи, верую в Тебя. Помоги нам всё исполнить с честью и принять, как должно, то, что Ты судил нам… И помоги моим друзьям, хотя они думают, что не веруют в Тебя… И сделай так, чтобы я не устрашился ничего.»

Сашка коснулся моего плеча и шепнул, приблизив губы к уху – шёпот был тёплый и щекотный:

– Пошли.

Мы вышли из‑за сарая и пошли к дому – он впереди, я сзади шагах в пяти, оглядываясь и прислушиваясь. Когда Сашка поднялся на крыльцо – ловко, ни одна ступенька не скрипнула – я встал сбоку и уже открыто достал пистолет. Мне очень хотелось, чтобы мы обманулись и ничего, никого тут не было.

– Заходите, – шепнули из‑за приоткрывшейся двери, – скорей.

Я спиной поднялся по ступеньками следом за Сашкой скользнул в тёмные сени. Хозяин – невысокий мужик – держал в руке свечу в какой‑то банке, которую подпалил от немецкой зажигалки.

– Тихо всё, – сообщил он. Сашка кивнул, дунул в банку и сказал мне в темноте:

– Вон там окно… Через него вылезешь наружу. Затаись и смотри.

– Да нету никого, – слегка обиженно повторил хозяин, – что я, первый раз, что ли, не проверял?! Оба заходите, поешьте посидите, а я пока всё расскажу, что и как…

Но я уже подошёл к окну, отодвинул деревянную задвижку – как в древних избах – и через него максимально бесшумно вылез наружу – в заросли крапивы у глухой стены дома. Присел. И, не вставая с корточек, у корней, медленно и плавно начал перебираться к углу.

Я увидел их сразу, как только выглянул из‑за угла – над самым нижним венцом сруба.

Они вышли из того самого сарая, около которого мы прислушивались – две бесшумных, бесформенно‑размытых фигуры. Проплыли скользящим шагом к крыльцу. Так же бесшумно, как и Сашка, поднялись на него и замерли по обе стороны от двери. Они топорщились в разные стороны какими‑то выступами и буграми, я не мог понять, есть ли у них оружие и какое – но оба что‑то держали в руках. Потом один чуть повернулся, и я увидел натянутую между кулаками удавку. Меня аж дрожь пробрала. Сейчас бы поели… Вышли бы – сытенькие, отдохнувшие – и ррраз! Что бы мы смогли, когда здоровенные мужики накинули бы нам на шейки такие штучки? Подрыгали бы ногами, похрипели, а через пару секунд вырубились бы. Потом нас привели бы в чувство – и…