Лиланд Модезитт: Эффект Этоса

— Я ни разу в жизни не видела, чтобы кто-то выжимал их таким образом.

— Если не считать подобных случаев, вам это и не понадобится. Мы лишились двадцати процентов одного из преобразователей и почти перегрели фьюзактор. Вероятно, мне еще придется за это отвечать. Но то был единственный способ… Я, в сущности, всего-навсего использовал вещество в сетях, чтобы перегрузить их щиты. Щиты не разбирают, что к ним приближается: газ и пыль или торпеды. Главное, это общая масса. Масса возрастает при ускорении. Я разогнал массу в сетях, затем предоставил торпедам ее пробить. — Ван помолчал. — Это был бы дохлый номер, окажись против нас больше чем один или, может, два корабля. Потому что мощь аккумуляторов и резервуаров массы ставят ограничения, прежде чем удастся снова развернуть сети. Щиты же, того и гляди, полетят, пока суд да дело.

— Ох!

Командир Ван Кассий Альберт откинулся назад в своем командирском кресле. Прошло менее одного стандартного часа с тех пор, как они с «Фергусом» прервали путешествие к ничем не примечательной базе в безмятежнейшем уголке Республики Тары и вверглись в битву в независимой пока системе. И были атакованы неизвестным тяжелым крейсером. Можно подумать, что их здесь поджидали. «Фергус» направлялся внутрь системы, которой его командир не знал, с целью, которой Ван также не знал. Ему надлежало получить приказы, о содержании которых можно было только гадать. Ван еще раз изучил детекторы, хотя сомневался, что обнаружит что-нибудь, чего не обнаружили инженер и орудийщик.

Однако… Да, ему нужно составить отчет о бое и направить его с почтовой торпедой обратно в штаб РКС. Он успеет сделать это за двадцать с чем-то часов, которые займет у них полет к Готланду. Губы командира искривились в иронической улыбке. После стольких лет службы он все еще находил забавным, что корабли могут совершать прыжки из системы в систему почти мгновенно, но чтобы попасть в прыжковый коридор, приходится тратить часы, если не дни. И уж тогда-то не страшен световой барьер, к которому не позволяет приблизиться даже самая могущественная система фотонных двигателей.

Командир испустил медленный глубокий вздох, после чего с помощью корабельной сети принялся за отчет.

Если немало написано о так называемом кризисе веры в жизненном цикле личности, то редко признается, а в случае признания обычно не привлекает большого внимания, то, что общества тоже способны переживать кризис веры.

Общественный кризис веры возникает, когда ценности, которые выработала определенная ипостась общества, не соответствуют больше ценностям, значимым для лиц и организаций, обладающих в этом обществе экономическим, политическим и социальным могуществом. Как ни парадоксально, но кажется, будто изменения происходят сперва на социальном уровне. В действительности, изменения уже давно происходят к тому времени, когда дают о себе знать, потому что в большинстве обществ социальное положение и мобильность зависят от экономической и политической власти. Те, кому принадлежит экономическая власть, редко желают выставлять напоказ ценности, отличные от устоявшихся, а те, кто действует на политической арене, предпочитают покровительственную окраску, фактически охватывая весь ощутимый диапазон ценностей, но делая вид, будто они предпочитают лишь самые популярные.

Хотя все стабильные общества прочно покоятся на консенсусе ценностей, личности в этих обществах неизменно предпочитают таковые ценности обсуждать только в блистательно общих фразах, и не потому, что это неважно. Напротив, настолько важно, что серьезное обсуждение могло бы поставить их под вопрос и подвергнуть переоценке. Таким образом, сама защита ценностей общества препятствует сколько-нибудь широкомасштабному и публичному их пересмотру и любому признанию возможности их кризиса.

Поскольку мораль — это общая сумма таких ценностей, первым симптомом ценностного кризиса является, как правило, обилие высказываний о растущей аморальности общества. Почти всегда речь идет, в первую очередь, о молодежи, впитывающей то, что старшие делают в действительности куда щедрее, чем может показаться при поверхностном рассмотрении…

Кают-компания представляла собой продолговатый ящик примерно четыре метра длиной и три шириной. Переборки покрывала термопластовая обшивка, которая, как предполагалось, имитировала грецкий орех. Здесь стояли стол и скамьи, на них, потеснившись, мог усесться весь экипаж. Белый потолок, которому придали сходство со штукатуркой, казался грязным, как бы часто его ни мыли. Палубу покрывал термопласт, отдаленно похожий на серые керамические плитки, образующие узор из ромбов. Вся мебель была намертво пригвождена к палубе.