Николай Желунов: Закон о тюрьмах

— Отрежь свой член, и живи спокойно, — процедил Вик лениво сквозь зубы и зажег сигарету.

Взор Вика был устремлен вниз. Там, на дне черной котловины, медленно двигался в зыбких утренних сумерках маленький караван.

Гай поднес к глазам бинокль и долго крутил колесико настройки, но как ни всматривался он вдаль, не смог различить ничего, кроме пыльного шлейфа, ползущего за караваном.

Должно быть, шли всю ночь, подумал Гай.

Не сговариваясь, Вик и Гай дружно шагнули с холма вниз и двинулись наперерез извивающемуся вдалеке пыльному змею. За ними с тихим гудением катилась платформа с Мясорубкой.

— Ты ненормальный, — сказал Гай, — только ненормальный может предложить своему другу отрезать член.

— А зачем тебе член в мире, где не осталось баб? Ну или почти не осталось?

— Ты смеешься, Вик?

— Разве похоже?

— Тогда что?

— Член вертит тобой, как хвост собакой. Если хорошенько покопаешься в мотивах своих грехов, всюду наткнешься на член. Сечешь?

— А если у меня нет грехов?

— Безгрешен только Он. — Вик указал стволом винтовки-парализатора в небо.

Некоторое время шли молча, стараясь ступать не в песок, а на оплавленные камни — в песке их армейские ботинки вязли, и белесая смесь пепла и пыли поднималась тучами из песчаного месива, забивалась за воротник, проникала в легкие и вызывала царапающий сухой кашель. Вик и Гай шли не скрываясь.

— Ни один мужик в мире не согласится отрезать себе член, — сказал наконец Гай, — без члена ты не мужик, а говно на ходулях.

— Твоя правда, брат, — легко согласился Вик, — но если ты и в самом деле хочешь предстать праведником на Страшном Суде — лучше отрежь эту никчемную штуку и спи спокойно. Я же вижу, ты слишком боишься совершить грех. Ты даже во сне говоришь об этом.

— Черт, правда?

— Правда, — Вик чиркнул на ходу спичкой о ноготь и зажег еще одну сигарету. От беспрестанного курения его усы и борода порыжели, — и я не упрекаю тебя, маловерный брат мой, цени это. Даже апостол Петр не выдержал целых три раза за одну ночь, что уж говорить о тебе.

— Я ничего не боюсь, — нахмурился Гай, — я вообще плевал на все эти дела.

— Правильно, брат. Думай о небесах, как о неизбежном, и поступай так, как велит тебе совесть. А лучше — как велю тебе я.

— Смотри-ка, что это там у них?

Где-то за пепельной пеленой облаков солнце карабкалось по небосводу все выше, и уже невооруженным глазом Гай и Вик разглядели бредущих по равнине людей.

Их было пятеро. Один уверенно шагал впереди, обеими руками вцепившись в ремень карабина на плече, следом за ним двигалась повозка, замыкали процессию четверо мужчин в серых защитных костюмах и бурнусах. Все мужчины также были вооружены карабинами. Повозку — грубо сколоченную деревянную платформу на двух колесах — тащила за собой худая рыжая корова с болтающимся сухим выменем. Даже издалека было понятно, что корова вот-вот падет. На повозке покачивалась большая прямоугольная клетка из деревянных кольев.

— Торговцы детьми, — бесцветно сказал Вик и сплюнул в пыль, — интересно, где они раздобыли корову?

— И как заставили ее тащить эту колымагу? — Гай снял с плеча парализатор.

— Нам повезло, Гай. Готов поспорить, они идут в Содом.

Вик поднял парализатор и быстрым шагом направился к людям.

— Вик, подожди! — крикнул Гай, но его друг уже ничего не слышал. Гай чертыхнулся и побежал следом.

Их заметили. Предводитель громко крикнул что-то своим людям, указывая рукой на Вика, и потащил с плеча карабин. Вик на ходу выстрелил в него, и промахнулся, но предводитель вдруг выронил оружие и тяжело побежал прочь, взметая сапогами облака пыли. Повозка встала. Люди в защитных костюмах загомонили, вскинули винтовки и открыли по нападающим беспорядочный огонь. Гай невольно спрятался за широкую спину Вика, и чертыхаясь, подпрыгивал, когда пули свистели и щелкали совсем рядом. Укрыться было негде — только голый, усеянный плавленым камнем склон.

— Вик!

Вик шел быстро, не пригибаясь, он стрелял от бедра, меланхолично передергивая затвор. Один из мужчин громко вскрикнул и упал лицом в пыль, еще один беззвучно повалился под ноги корове, но двое оставшихся спрятались за повозку, отгородившись от нападающих клеткой с детьми.

Гай распластался на камнях за кочкой, Вик прекратил огонь и бежал навстречу пулям.

— Дурак, вот дурак, — шептал Гай, обливаясь холодным потом, — тебя же сейчас как в тире снимут…