Ян Валетов: Лучший возраст для смерти

– Могло сгореть все, – сказал Книжник. – Просто повезло. Наверное, сработала система тушения.

С каждой минутой он чувствовал себя все хуже, но не хотел в этом признаваться. Ему казалось, что какой-то неведомый зверь поселился у него во внутренностях, но пока не грызет, а просто устраивается поудобнее.

Книжник прислонился лбом к холодному металлу, и ему полегчало.

– Давай посмотрим, что здесь? – предложила Ханна, и начала заглядывать в шкафы.

Тим открыл один из холодильников и, не удержавшись, вскрикнул от радости. Ханна тут же оказалась рядом.

– Что такое?

Все полки фризера были уставлены штативами со шприц-тубами. Десятка четыре штативов по 25 шприцев в каждом. Тим вгляделся в надпись…

– Ну? – Белка заглядывала ему через плечо.

– Не то…

Следующий штатив. Следующий…

Полурасплавленные, скрученные разовые шприцы летели прочь.

– Не то! Не то!

Тим шагнул к следующему холодильнику, и тут его повело, словно от дозы чарра. Он едва не упал, схватился за ручку…

– Тим, что с тобой?

– Ничего. Я в порядке. Ищем дальше.

– Тим…

Он поднял глаза на Белку. Она смотрела на него со страхом и болью.

– Посмотри на себя…

Зеркала не было и Книжник потер рукавом измазанную копотью металлическую дверцу фризера.

Челу, которого он видел в зеркале было лет…

Он не знал, какому возрасту соответствует его новое лицо. Он просто не знал, как выглядят тридцати- или сорокалетние. Но в отражении был не он. Не Тим. Какой-то незнакомый чел. Взрослый! И лицо его «текло»…

Книжник много раз видел, как Беспощадный приходит за своими жертвами. Когда чел начитает «течь», он обычно уже не контролирует себя. Просто мучается, корчится, испражняется, стремительно старея…

Тим видел, что «течет», черты его лица дрожали и расплывались, но медленно и он при этом оставался на ногах, хотя с каждой минутой Беспощадный высасывал из него силы.

– Это Дыхание, – сказал Тим, поворачиваясь к Белке. – Горячие земли меня все-таки достали…

Ему почему-то было совсем не страшно. Тоскливо, грустно – это да! Но страха не было. Он сделал все, что мог.

– Жаль, я не научу тебя читать!

За дверями что-то глухо ухнуло и уровень содрогнулся, словно по стенам прошла короткая судорога.

Книжник вытащил из холодильника еще один штатив. Горелые шприц-тубы полетели веером. Еще штатив упал к его ногам и он обессиленно опустился на пол рядом с ним.

– Ничего, – выдохнул он.

Еще одна коробка.

Тим засмеялся негромко, запрокидывая голову, и протянул Белке пучок расплавленных разовых шприцев.

– Это он… «Миротворец». Вот оно – лекарство от Беспощадного. Только гребаный пожар… Гребаный пожар…

Книжник попытался встать, но ноги его разъехались в разные стороны и он рухнул, сначала на бок, а потом перевернулся на спину.

– Все кончено, Ханна, – сказал он. – Все пропало. Сгорело.

Он замолчал, по телу пробежала крупная дрожь. Ханна сначала подумала, что он побледнел, и лишь секунду спустя сообразила, что редковатая растительность на лице Книжника превращается в густую седую щетину. Нос его заострился, на щеках нарисовались скулы.

Белка отпрянула, рванула дверцу следующего холодильника и принялась вытаскивать штатив за штативом, разглядывая содержимое и швыряя негодные тубы на пол.

Ничего.

Белка наклонилась к маленькому фризеру. Еще один штатив полетел в сторону. И тут она замерла.

На верхней полке лежала запечатанная в толстый пластик упаковка с синей надписью «Peacemaker A-dot». С точно такой надписью, как несколькими минутами раньше показывал ей Книжник. Ниже было написано: «Personal Military Pack», но этого она прочесть не могла.

Белка протянула руку к упаковке, опасаясь, что она исчезнет. Но она не исчезла.

Внешний слой пластика повело от высокой температуры, шов между коробкой и крышкой запаяло и его пришлось взрезать ножом. Внутри оказалась еще одна упаковка – металлический цилиндр из двух частей, соединенных резьбой, раскрутить которую удалось с третьей попытки. Из цилиндра прямо на ладонь Белки выпал шприц-туба с синей, уже знакомой маркировкой.

Но она была одна. Всего одна.

Некоторое время Ханна не могла отвести взгляд от разового шприца. Потом она посмотрела на Книжника, лежащего у ее ног. Вернее, уже не на Книжника, а на незнакомого чела со смутно узнаваемыми чертами лица, которого трясло, как в приступе падучей. Беспощадный был рядом. Он пришел за своей добычей. Пальцы ее медленно сомкнулись вокруг пластиковой трубки. Она закусила губу и зажмурилась, потом сорвала колпачок с иглы и, присев, всадила шприц в шею Книжника. Всадила и нажала на поршень, выпуская в его кровь темно-синюю жидкость.