Виктор Точинов - Демоны Рая

Передо мной стояла Аделина, я впервые мог разглядеть ее вот так, целиком, не что-то смутное, мимолетное и фрагментарное, норовящее исчезнуть за спиной.

В общем и целом я представлял ее правильно… Высокая, плечистая, можно назвать красивой… но это воинственная красота валькирии.

Ее глаза оказались ярко-синими. Не спрашивайте, как это можно было разглядеть в зеленовато-мертвенном лунном свете. Я разглядел.

– Ты… – начал было я и не закончил.

Она плюнула мне под ноги, развернулась резко, как по команде «кру-у-гом!», и исчезла.

Была и не стало.

Луна зеленела по-прежнему, а вот лунная дорожка исчезла, словно кто-то ее скатал по миновании надобности.

И я понял, что бездарно просрал свой шанс. Такой уж врожденный талант у Питера Пэна, такое вот имманентное качество – просирать все шансы. Петр, впрочем, не лучше.

Он ведь сказал «предполагаю»! Это он-то, все всегда знавший наперед! Что же это было, как не завуалированное предложение отправиться с ним?! А я все просрал…

Мне включили зеленый свет на небесном светофоре, а я протормозил…

И еще Аделина… Без лишних слов дала понять, каким кретином и ублюдком меня считает. Ее плевок угодил не в лицо, под ноги. Но душу жег, как кислота.

Я не находил себе места в саду, освещенном зеленой луной.

И не найду. Нет мне места ни на земле, ни под землей, ни на небе…

«Не дури, Пэн. Подходящее для тебя место есть. Причем рядом».

«Гонишь, Петр… Нет такого места. И тебя нет, ты плод моей расстроенной психики».

«А ты – моей. Так что квиты. А место – вон оно. В самый раз, как считаешь?»

Он протянул руку в указующем жесте. Или я протянул. Или оба мы протянули.

На этот раз, в виде исключения, мозговой паразит оказался прав… Подходящее место. То, что надо.

Мы подошли к альпийской горке. К другой, большей, устроенной Наткой на улице. Хорошее место, не поспоришь… Выковырнули несколько камней, собрали вместе, укрепили между ними рукоять меча.

«Надо рассчитать так, чтобы прошел под ребрами и угодил в сердце. Увеличивай угол».

«Ну, вот ты поучи Хармонтского Мясника, как народ резать, поучи…»

Угол я увеличил. Сработает идеально. Но надо с размаху, со всей силы. Туповат меч – какой хозяин, такое и оружие.

Петр притих. Ничем себя не проявлял. Что, в последний момент передумал, декадент? Ну так смотри, как это делают настоящие самураи… Надеюсь, все произойдет быстро и не слишком больно.

О-ох…

Все же больно…

И медленно…

Я замер в странной позе человека, стоявшего на коленях и собравшегося упасть ниц, но не падающего. Меч-подпорка не позволял впечататься лицом в альпийскую горку, я скользил по тупому лезвию, насаживал себя на него со скоростью несколько миллиметров в минуту. Было больно, очень больно, и я нетерпеливо ждал, когда же все закончится и начнется посмертие имени Шляпника, Великого и Ужасного.

Потом я, кажется, умер. Закрыл глаза и открыл их уже…

… в своей гостиной.

В окна светило весеннее солнце, оно и разбудило меня.

Первым делом я обследовал левую сторону грудной клетки. Одежда цела. То, что под ней, – тоже. Быстрый взгляд на стену – катана или как там ее, успел позабыть… в общем, на месте.

Фу-у-у… приснится же.

Послышался своеобразный, младенчески-взрослый плач Натали и мигом вымел остатки сна из моей головы.

Подгузник я сменил, но младенчик не умолкал, он хотел кушать. Случается с младенчиками такое…

Разумеется, в доме днем с огнем не сыскались бы молочные смеси, детские пюре, кашки и тому подобная еда. Но я не парился, мой младенец особый: желудок взрослый, переварит хоть яичницу с беконом, хоть салат с мидиями, а если утратился жевательный рефлекс, измельчу порцию в блендере, дело недолгое…

Хотя от нескольких банок детского морковного пюре в видах кормления Натки я бы не отказался. Очень уж оно, морковное пюре, полезное. Недокушала в свое время девочка с ласковым прозвищем Орешек столь необходимого растущим организмам блюда – и выросла отмороженной стервой. Не стоит повторять давние ошибки, обязательно запасусь при оказии оранжевой панацеей.

С такими мыслями я спускался за продуктами на цокольный этаж – и застыл, окаменел на нижней ступеньке лестницы.

Дурной сон повторялся в дурной реальности – массивная дверь «Пещеры Аладдина» оказалась до упора откачена в сторону, и я увидел это с той же точки, что и в сновидении. Только сейчас ладонь не стискивала рукоять меча, а потоки света, освещавшие зев пещеры, не грешили сюрреалистическим оттенком.