Дмитрий Манасыпов - Метро 2035. За ледяными облаками

– Одеяла вон сушатся, – Азамат кивнул на три шерстяных прямоугольника. – Вроде чистые. И плащ-палатки все возьми, Даш, застели. Оставь ему одно, пусть накрывается. Волокуша по грязи пойдет хуже.

– Наше это добро! – взвизгнув, кинулась на защиту бабка. – Дармоеды! Кто вас сюда звал? Ухари, чертовы засранцы, голытьба поганая, гопники хреновы, да вы…

– Рот закрой, – Азамат качнул дедовской двустволкой. – А то и ружье заберу. И не хрен грозить им было. Ясно? Беда вокруг, люди глотки друг другу грызут похуже зверья. А вы? Вы-то, сколько вам лет? Не видите, что и как у нас? Будь все вокруг бандиты и убийцы с ворами, как вы здесь до сих пор живы, а?

Бабка замолчала. Зло зыркала в ответ и молчала. Дед сплюнул, выпустил ус.

– Как, как… жопой кверху. Забирайте, чего надо, да валите. Ружье оставь, помрем без него.

Азамат поморщился. Злобы в этом старом плескалось… чуть меньше, чем в Антоне Клыче.

– В поле оставлю. Подберешь. Не обломишься.

– Я-то подберу, не обломлюсь. В Северное идете?

– А тебе какая беда?

– Посылку бы передать. Нога отнимается, мочи нет. Заплачу.

Азамат хмыкнул. Старый не прост. Понял, не мародеры, а единственный – вон, встать не может. Раз так, то тайник устроил серьезно.

– Что есть?

Дед пожал плечами.

– К СКСу патроны, пять штук. Нести надо немного, сало у меня там, тюк небольшой. Возьмешься? С собой дать не могу, свиней не колол еще.

– Знаешь, что сам не возьму?

Дед сморкнулся. Прямо под ногу Костылю.

– Знаю, что если под крышей, то Аллах не видит, и сальцо твои братушки-муслимы с аракой за милу душу трескают, это знаю. А еще знаю… Еще знаю, что ты не обманываешь. Да и с котом на триста верст вокруг только один башкир шастает. Берешь?

Подлость? Ну, сало-то можно и осмотреть, патроны лишними не станут.

– Хорошо.

– Прямо не ходите, там дальше воронка, от нее прет дрянь какая-то, на полкилометра в разные стороны, а то и больше. Обойдите. Там МТС старая, через нее выйдете на остатки дороги к Северному.

Хм… Хорошо. Азамат кивнул. Придется попробовать. Воронка или нет, но с дедовского косогора хорошо виднелось несколько простых истин.

Еле видневшаяся прямо по курсу ленточка оставшейся трассы вела правильно, с курса они не сбились. Только вот как раз прямо по нему же, курсу, очень странно ворочалось серое, мешаясь с белым на самом верху. И если глаза не изменяли, синее мелькало там же. Еще одних морозников они могут не выдержать.

Обойти чуть сбоку – явно не вариант. До виднеющихся на самом краю окоема точек идти придется через рваную дырку в земле, изгибающуюся змеей. Не овраг, скорее – обвал из-за той самой воронки. Не врал дед.

А рощица, точь-в-точь там, куда кивнул седобородый, что-то за собой прятала. Плохо заметные здания светлого кирпича. Может, и МТС…

– Ты ему веришь? – Уколова стояла рядом. СКС торчал из-за плеча. Ободранная, грязная и замученная старлей, вдруг ставшая почти другом. Мог ли Азамат сейчас рисковать её жизнью?

– Нет. Но тут не пройдем. Темнеет.

Женя кивнула, соглашаясь.

– Пошли уже. Нечего здесь задерживаться. Лучше в развалинах переночевать, чем здесь. Мне страшно.

Азамат кивнул в ответ. Немое это кивание уже стало привычкой. Страшно? Есть немного, прямо стальной щеткой, да по хребту, вот как орало все внутри про опасность. А что делать? Из оставленной за спиной ледяной гибельной степи так и тянулись вслед черные липкие паутинки чьего-то назойливого внимания. Глупо, но Азамат верил в предчувствия. Стоило поторопиться.

Шли медленно. Толстые прорезиненные колеса тачкотележки легко уплывали в стороны по чавкающей земле. Снег сошел здесь полностью, и даже аномальный холод куска, попавшего под морозники, начал таять. Костыль, пытавшийся устроиться, замер, вцепившись в бортики. Ругался на чем свет стоит и злился, плюясь гневом, как раскаленной кислотой, вместо слюны.

Ствол ПК торчал вверх и вбок, прижимая Костыля к борту. Тот и так, и так пытался уложить пулемет, но не выходило.

– Вы – садисты! – заявил Костыль. – Пользуетесь моей беспомощностью, а ведь я, живота своего не жалея, защищал вас практически до последней капли крови. А вы?

– А себя ты не защищал, балабол? – поинтересовалась Уколова, пыхтящая слева. – А?

– И пострадал, прошу заметить.

– Сиди в своей тачанке, дорогой друг, – старлей остановилась. – И не выеживайся.

Азамат усмехнулся. Она права, что и говорить. Могли бы бросить и уйти. Какие такие муки совести и ее же угрызения? Он им кто? Попутчик. И делу венец.