Евгений Шапоров - Метро 2033 - О чем молчат выжившие (сборник)

Чушь какая-то! Ведь ежедневная кормежка – это не в стиле фашистов.

Маслов в сердцах сплюнул в дальний угол и, прислонившись головой к холодной стене, обреченно выдохнул.

Тяжелые шаги. В длинном коридоре было глухое эхо, делавшее их еще тяжелее. Несколько человек неторопливо двигались по прямому коридору, двое из них, в длинных темных одеяниях, вели третьего, в мешковатой серой одежде, покрытой частыми кровавыми пятнами. На глазах у ведомого виднелась повязка, он не видел, куда и как его ведут. Они шли долго, петляли в коридорах каких-то катакомб, ускоряли шаг, замедляли, затем снова ускоряли.

Заключенный еле перебирал ногами. Когда за ним пришли надзиратели, он попытался сопротивляться им, за что был очень сильно и жестко избит резиновыми дубинками. Они вели его в изолятор, но мужчина даже об этом не догадывался. Он до сих пор не понимал, как такое могло выйти, не мог толком сопоставить все произошедшие события.

Его звали Алекс Кальтер, он был гауптштурмфюрером армии Четвертого рейха, одним из лучших ее бойцов. Он сильно отличался от многих офицеров своей находчивостью и правильным использованием знаний, которые он получал от своего отца. Но у любого профессионала рано или поздно случаются провалы, и Алекс не был исключением.

Он двигался со своим отрядом по туннелю между Маяковской и Белорусской, когда их путь преградила перевернутая торговая дрезина. Она с самого начала не понравилась Кальтеру, но гауптштурмфюрер решил проигнорировать свое внутреннее чутье, за что и поплатился. Сильный удар в затылок отключил его, последнее, что мелькнуло перед глазами, – чьи-то массивные ботинки. Когда Алекс пришел в себя, первая мысль была: «Красные суки захватили», но потом его подозрения развеялись, когда он начал получать многоразовую кормежку.

«Это не в стиле красных, меня бы уже давно заживо закопали», – думал Кальтер, находясь в тесной клетке, глядя на полную миску чего-то бесформенного и неизвестного.

Когда надзиратели пришли по душу фашиста, он первым делом попытался вырваться, за что был сильно избит. Сейчас они куда-то тащили обессиленного Кальтера.

«Да хоть расстреляйте, я к вам ночным кошмаром приду, суки», – усмехался про себя Алекс, чувствуя, как его сознание уплывает.

Надзиратели остановились, послышался тяжелый лязг металла и протяжный скрип ржавых дверных петель. Алекс на миг затаил дыхание, чувствуя спинным мозгом какой-то подвох, и сразу после этого его очень сильно толкнули в спину. Фашист отправился в неконтролируемый полет над бездной, все его тело обмякло, он ждал приближающейся земли.

Бах!

И без того ноющее от боли тело накрыло новой волной, в глазах издевательски забегали яркие фонарики и разноцветные паутинки.

– Эй, красный, принимай соседа! – раздался громогласный бас одного из надзирателей. – А ты, фашист, знакомься, твой новый соседушка – красный. Смотрите, не деритесь тут.

Конвоиры одновременно глумливо заржали, их хохот заглушил громкий стук захлопнувшейся двери. Кальтер, недовольно бухтя себе под нос, снял с глаз повязку и снова почувствовал удар, на сей раз били из темноты. Фашист вновь повалился на пол, наблюдая очередной «мультик» с разноцветными фонариками и паутинками.

– Сука фашистская… – злобно процедил таинственный коммунист.

– От суки слышу! – взревел Кальтер, сжимая кулаки, и яростно кинулся в темноту.

Неизвестно, сколько времени заключенные избивали друг друга, разнимали их подоспевшие надсмотрщики. Хотя «разнимали» – это громко сказано, они просто избили обоих и покинули камеру. Сейчас фашист и коммунист сидели по разным углам комнаты и напряженно меряли друг друга взглядом. Они видели в темноте, их глаза горели от ненависти.

Трехконечная свастика.

Серп и молот.

Кальтер сидел, откинув голову назад, из носа рекой лилась горячая кровь. Он то и дело насмешливо шмыгал, вытирая рукавом багровые ручьи.

Маслов злобно скалился, глядя на своего врага. Он слышал его, чувствовал, ненависть переполняла коммуниста, придавая новые силы. Красный хотел вцепиться в глотку этого фашиста и разорвать его на куски. Да вот только надсмотрщики обещали вернуться, если заключенные снова устроят драку.

Пленники молча сидели и пилили друг друга взглядами. И снова тяжелая тишина заполнила маленькую комнату. Только сейчас в воздухе витали ненависть и злость. Эти два чувства разгоняют все на своем пути, будь то непроглядная темнота или глухая тишь.