Егор Просвирнин - Жорж Дунаев

Напротив меня рыдает Сэм, в приступах рева пытаясь поставиться в вену жидкостью цвета свернувшейся крови. Я моментально вскакиваю и выбиваю ногой шприц из его рук:

- Какого черта, Сэмми?

- Анна, Анна пропала!

- Как пропала?

- Вообще пропала. Ее нет. Она исчезла!

- А ты искать пробовал, мудак?

Сэм отрицательно качает головой, и я от всей души бью его в челюсть. Скорее всего, наша джанки обдолбалась вусмерть и забрела в самую глубь болот. В другое время я бы и пальцем не пошевелил ради государственного журналиста, но сейчас мне нечего делать и я решаю поиграть в спасательную операцию. Я забираю у Сэма двойную дозу стимуляторов, ставлюсь ими, и весь день как проклятый слоняюсь по болоту. Я ору «Анна! Анна!», я заглядываю под кусты, я прыгаю по кочкам, я пугаю птиц и давлю многоножек, я делаю все, что способен сделать один человек с голыми руками. Наконец, я нахожу ее ботинок и тупо смотрю на него с минуту, пытаясь придумать, почему Анна исчезла, а ботинок остался. Возможно, она случайно упала с кочки и утонула. Сняла ботинок, упала и утонула на босу ногу. Возможно, ее атаковали гигантские летающие комары-убийцы и она отбивалась от них ботинком, а потом упала с кочки и утонула. Возможно, в середине болота ей явился господь Бог с тысячею ангелов, певших «Сними ботинок и ты уверуешь!». Возможно, она перебрала галлюциногенов и вообразила себя Хрущевым на трибуне ООН, а потом упала с кочки и утонула. «Возможно-возможно-возможно» - я зашвыриваю ботинок подальше и возвращаюсь к хижине.

Вечереет. У хижины невозмутимый Тала что-то варит на костре, рядом с ним в наркотическом забытье валяется Сэм. У меня отвратное настроение:

- Анна исчезла – Тала не отрывается от готовки:

- Да, я слышал. Такое случается на болоте. Особенно если ты ходишь по болоту не совсем в сознании – я хмыкаю:

- От нее остался ботинок. Перед тем как исчезнуть, она зачем-то сняла один ботинок. Это странно – Тала продолжает невозмутимо помешивать варево:

- Что ты хочешь от наркоманов? Мало ли что может взбрести в голову, когда ты не в совсем ясном уме.

Я снова хмыкаю. Затем мы ужинаем овощным рагу, раскуриваем сборы болотных трав и ведем неспешную беседу о демонах и стали. Сэм так и не приходит в сознание. Когда совсем темнеет, я на всякий случай перетаскиваю его к себе под бок и засыпаю.

Снова снятся карлики. Десятки, сотни глумливо скалящихся карликов, обступивших столб с привязанным к нему человеком. Лица привязанного не видно, в свете костров я замечаю лишь его обнаженный торс с продетыми сквозь кожу металлическими нитями. Другими концами нити прикреплены к деревянной палке, образуя некое подобие музыкального инструмента. Один из карликов подходит к инструменту и проводит по струнам маленькими кривыми пальцами. Он ударяет по струнам раз за разом, извлекая на свет уродливое подобие музыки. Человек у столба корчится и кричит от боли, карлы смеются и подхихикивают. Затем карл достает железный прут, калит его на огне и начинает чертить на коже пленника ломаные буквы давно забытого алфавита. Вой пленника перемешивается с торжествующими воплями уродцев. Измученного и обессилевшего человека отвязывают от столба и грузят в лодочку, отплывающую в болото. Тотчас же от берега отчаливают десятки других лодочек, на каждой из которых горит по огню. В центральной лодке во весь рост стоит Тала и снова читает ту же самую нечестивую молитву. Когда он начинает размахивать идолом, вопящего от ужаса человека скидывают в болото, мгновенно засасывающее несчастного. Я просыпаюсь от ощущения странной пустоты. В потемках шарю рукой – слева сырая земля, справа сырая земля, сзади и спереди тоже сырая земля. А где Сэм?

- Где Сэм? Где этот гребаный Сэм? – я истерично трясу апатичного Талу за грудки.

- Разве я сторож брату своему? – кажется, его ничто не может вывести из себя.

- Разве я похож на твою маму? Я епт похож на твою мать? Отвечай! – я ору ему прямо в лицо.

- Нет, ты не похож на мою мать.

- Поэтому. Епт. Немедленно. Отвечай. Что стало с Сэмом и Анной. Иначе я задушу тебя вот этим вот сраным пучком сраной травы! – я хватаю пучок травы и подношу его ко рту Талы. На моем лице загорается неоновая вывеска «СЕРЬЕЗЕН, КАК ИНФАРКТ!». Тала прокашливается:

- Видишь ли, Жорж, это были лишние люди…

- Лишних людей не бывает, бывают лишние идеи. Что ты имеешь ввиду?

- Они – мусор. В них не было ни капли Божественного, они были лишь говорящей глиной, ходячими големами. И их забрал Спящий. Спящий в Городе. Ты другой, Жорж. Как я. Ты можешь видеть то, что вижу я, ты можешь понимать то, что понимаю я. Моих знаний не хватает для дальнейшей работы по расшифровке, мне нужен помощник. И Спящий призвал тебя. Ты станешь моим духовным братом, я буду твоим наставником и учителем. Вместе мы расшифруем письмена Города и тайну Спящего, а затем покорим силу Спящего и вернем планету нам.