Илья Бердников - Ставка на Проходимца

Странное ощущение овладело мной: словно кто-то острыми ножницами отрезал большой кусок от листа моей жизни, и дождевая вода унесла этот клочок со всем текстом, ожиданиями, надеждами….

«Не сам ли ты это сделал, Проходимец?»

И вот что странно: на месте отрезанного куска не осталось дыры… словно умелый факир, показывая идеально отточенный фокус, изрезал газетный лист, смял его, а затем развернул перед глазами удивленной публики абсолютно целым, без малейшего разреза. Правда, зритель был всего один, и аплодировать он не очень был настроен, так как резали ножницы не газету, а по живому, но факт оказался фактом: фокус удался. Дыры на листе не было, хотя не было и текста. Осталась лишь загадка: что же будет написано на опустевшем месте?

Факир молчал. Он часто молчал… а может, зачастую я был не способен слышать Его голос, но одно я знал точно: Он улыбался… улыбался, как и положено факиру. Но улыбка Его была доброй и сочувствующей.

Что ж, разумно будет подождать, пока Он Сам не протянет руку с пером.

Я поднялся с лавочки, с удовольствием расправив затекшие ноги, и направился по аллее к выходу из парка. Мокрый фрак облепил меня, словно холодная кожа, и я с предвкушением подумал о том, как доберусь в свою комнату на постоялом дворе, как приму горячий душ и усядусь в удобное кресло с кружкой горячего чаю и пушистой, теплой Маней на коленях. Может, почитаю, может, просто послушаю шум дождя за открытым окном и затем усну под этот монотонный шорох, а завтра… а завтра будет завтра!

Светлая фигура, прячась под широким зонтом, шагнула мне навстречу из-под раскидистого дерева, помахала рукой. Я, подумав, что это Ками или Люська, махнул рукой в ответ и ускорил шаг. Вот ведь заботливые клуши! Небось искали меня по всему парку, чтобы я не промок насмерть!

Свет очередного фонаря осветил женщину, и я проглотил слова укоризны. Это была Илона.

Мне очень захотелось развернуться и уйти, но я ощущал, что это будет неправильно. Все-таки я стал сильнее. Прежний я ушел бы, наверное… Новый я мысленно попросил Бога о помощи и подошел к Илоне.

— Привет, — произнес я, — это тебя я видел в банкетном зале?

Илона молча смотрела на меня из-под зонта.

— Ты теперь титулованная особа? — продолжил я, стараясь понять, что значит выражение ее застывшего лица. — Графиня, кажется?

— Я искала тебя, — произнесла она, словно не слышав мой вопрос.

Я развел руками.

— Вот он я, нашелся.

Она смотрела в мое лицо, словно до сих пор не могла поверить в мое существование. Наконец она сделала движение вперед, словно желая прикрыть и меня своим зонтом, но я шагнул назад, сохраняя дистанцию.

— Мне сказали, что ты погиб. Видели, что тебя нет в экипаже вашего транспорта. Даже гивера на месте, а тебя нет… Я узнавала и даже нашла человека, что говорил с Данилычем после Пиона, и Данилыч сказал ему, что тебя завалило в городе, что ты попал под бомбардировку…

Я молчал, ожидая продолжения.

— Я ждала больше чем полтора года! — плечи Илоны дрожали. — Где ты был полтора года ?!

Я продолжал смотреть на нее, и чувство жалости стало подниматься во мне, словно я видел перед собой брошенного, измученного голодом и страхом щенка.

— Почему ты не дождалась? — спросил я мягко.

Она помотала головой, будто освобождаясь от каких-то мыслей, что преследовали ее, затем сложила зонт и подставила дождю свою изысканную прическу. Струйки потекли по ее лицу, и я понял, что она сделала это, чтобы я не видел, как она плачет, желая оставаться сильной хотя бы с виду. Глупое и бессмысленное проявление гордости…

— Я не знала, — произнесла она тихо, словно через силу. — Обстоятельства были тяжелые… Жан через своего отца начал сильно давить на папу, угрожать его делу. Мне сделал предложение граф из Нового Света, и я согласилась, чтобы спасти мастерские, заправку, гостиницу… Ты же понимаешь, что для отца это было всё… и… я была уверена, что ты погиб! Столько времени прошло!

— Знаешь, — сказал я, — капитан Чаушев ждал меня все это время, хотя и не был в меня влюблен.

Илона напряглась, впилась в меня глазами, пытаясь понять.

— Ты смеешься? Ты теперь…

Я закрыл глаза, провел по лицу ладонью, словно стирая картины, вставшие передо мной.

— Я помнил о тебе все время. Часто только мысль о том, что ты есть и ждешь, заставляла меня подняться и двигаться дальше. Но знаешь, я не виню тебя. Ты действительно ни в чем не виновата. И ты поступила так, как заставили тебя обстоятельства. Вот только некоторые идут против обстоятельств… и побеждают.