Я пожал плечами, отхлебнул вина и постарался не опускать глаза под проницательным взглядом капитана.
— Евгений Викторович, я подписал контракт…
— Он вас ни к чему не обязывал в случае вашего неуспеха, — быстро проговорил Чаушев. — Или вы не имели посредников на рынке?
— Просто я дал слово, — спокойно ответил я. И мы пожали друг другу руки.
Чаушев еще секунду смотрел мне в глаза, а затем крепко стиснул мне руку.
— Я рад, Алексей, что в вас не ошибся. Кстати, что вы думаете делать со своей частью денег?
Я присел на подоконник и прикрыл глаза.
— Не знаю, хватит ли на это денег, но я хотел бы купить маленький хороший домик на берегу теплого моря. И чтобы поменьше народа вокруг. Здесь есть море?
— Есть, есть, — рассмеялся Чаушев. — И денег вам на домик хватит с избытком. Я могу даже посоветовать вам неплохое крохотное имение, скорее даже дачу, чем усадьбу, выставленную недавно на продажу недалеко от Золотой бухты. Домик небольшой, но красивый, а вот земли вокруг него прилагается много, целый кусок побережья, так что покой вам гарантирован. Правда, там скалы в основном, так что огромные сады вряд ли получится разбить. Думаю, что при протекции великой княгини — а протекция будет, поверьте! — вы сможете купить это имение и даже уложитесь в ваши деньги, так как продает эту землю государство. Кстати, вон барон Хейфнер, финансист, вот у него и попросим помощи в этом вопросе.
И Чаушев помахал рукой дородному человеку с красным широким лицом и пышными пшеничными усами. Человек этот так плотно был обтянут фраком, что казалось, тот склеен из резины.
— Барон, имею честь познакомить вас с господином Мызиным Алексеем Павловичем, — представил меня подошедшему капитан. — Алексей Павлович, это барон Хейфнер, граф Сивицкий.
Мы с бароном раскланялись, и он с любопытством посмотрел на звезду ордена Святой Анны, прикрепленную к правой стороне моей груди.
— Как я понимаю, это тот самый ваш молодой протеже, князь?
Я с удивлением взглянул на Чаушева: о его княжеском титуле я слышал впервые. Интересно получалось: князь, а по чину всего лишь капитан…
— Именно. — Чаушев подхватил с подноса, несомого проходящим официантом, бокал и поклонился барону с лукавой улыбкой. — Барон, Алексею Павловичу интересно маленькое прелестное имение, то, что продается возле Золотой бухты.
— Так вот кому половина двора обязана проигрышем! — прогудел барон и окинул меня еще более цепким взглядом. — Молодой человек, а вы в курсе того, что князь поставил на то, что его человек привезет-таки фрагменты Дороги с треклятого Пиона, хоть ему в этом никто не верил? Правда, личность, на которую ставили, была никому не известна. В целях конспирации, надо полагать. Да, милостивый государь, тут такие цифры в ставках мелькали! Особенно когда все узнали, что вы выбрались с Пиона, но вас схватили особисты с Земли!
— Полтора года молчания! — заметил Чаушев.
— Как будто вы переживали, князь! — хохотнул барон. — С вашими-то осведомителями! Иначе почему бы это великая княгиня после приватной беседы с вами также поставила на этого молодого человека?
Я молча переводил взгляд с князя на барона. Так вот какие дела тут творились! Мне почему-то было совсем не обидно, что на меня делались ставки, словно на скаковую лошадь: так поступали во все времена. Ставили и на Скотта, и на Амундсена, ставили на суда в чайных гонках, на футбольные команды… даже на Вилли Фогга, пусть он и вымышленный персонаж Жюля Верна! Человек — существо азартное, даже если он — великая княгиня. Кстати, возможно, именно то, что она выиграла, поставив на меня, как раз и определило такую расположенность ко мне и столь высокую награду на моей груди…
— Так что там насчет имения? — переспросил Чаушев.
— Я справлюсь об этом и думаю, что молодой человек его не упустит: великая княгиня к нему весьма расположена, так что сумма будет, можно сказать, формальной. Ну от казны от этого не убудет. Но, молодой человек, неужели вы собираетесь проживать в своем новоприобретенном имении в одиночестве?
Я немного смутился и пробормотал что-то про ждущую меня на Гее невесту.
— Славно, славно, — одобрил барон и повернулся к Чаушеву: — А вы не скажете, князь, кто вон те две красавицы, что только что вошли в зал? Их не объявляли, и я заинтригован…
Я обернулся, чтобы посмотреть, на кого указывает барон, и, к своему изумлению, увидел, что эти красавицы, привлекшие внимание половины зала, — моя сестра и Ками. Девушек было почти не узнать: шикарные бальные платья и искусные прически сделали их естественную красоту просто ослепительной, подчеркивая молодость и женственность. Они словно являли собой две противоположности — светлая голубоглазая Людмила и темноволосая, с карими глазами, шебекчанка. Обе девушки, обладая точеными фигурами и красивыми плечами (разве что у Ками они были слишком мускулистыми), выгодно оттеняли и подчеркивали одна другую, так что хотелось, посмотрев на одну, тут же перевести взгляд на другую, а затем снова вернуться к первой…
Читать дальше