Олег Верещагин Воля павших

-- Вот, - немного неуверенно протянул Олег, - одна... Только предупреждаю - когда я в походах пел - лесники от инфаркта помирали и медведи с деревьев осыпались.

Олег наговаривал на себя. Конечно, Вадим пел лучше,а тот же Юр-ка - гораздо лучше, но и у Олега был вполне приятный голос. Обычный мальчишеский дискант, местами ломающийся.Бранка выжидающе и под-бадривающе молчала, и Олег, быстренько пробежав в памяти куплеты песни, набрал - для решимости - в грудь побольше свежего лесного воз-духа и начал, посматривая на вершины деревьев:

-- На краю края земли,

где небо ясное,

Как бы вроде даже сходит за кордон,

На горе

стояло здание ужасное,

Издаля напоминавшее ООН.

Всё сверкает, как зарница,

Красота,

Но только вот: в этом здании царица

В заточении живёт...

Он распелся, излагая душераздирающую историю - строчки припо-минались сами собой. Но примерно со слов "и началися его подвиги напрасные" Олег обратил внимание на реакцию Бранки и чуть не подавился очередной строчкой. Бранка слушала совершенно серьёзно! Она воспри-нимала шуточную песню, как былину о подвигах неизвестного ей богаты-ря Ивана! Конечно,некоторые,а то и многие слова былины ей были непо-нятны, но общий смысл - вполне ясен.Олег так обалдел,что даже не рас- хохотался, глядя на серьёзное лицо своей спутницы - и продолжал петь на автопилоте...

-- Тут Иван к нему сигает,

Рубит головы, спеша

И к Кащею подступает, кладенцом

своим маша!

И грозит он старику двухтыщелетнему:

"Щас, - грит, - голову те мигом обстригу!

Так умри ж ты, сгинь, Кащей!" -

а тот в ответ ему:

" - Я бы рад, да я бессмертный -

не могу..."

Но Иван себя не помнит:

"Ах ты, гнусный фабрикант!

Ишь - настроил скока комнат!

Девку спрятал,

интригант!

Я докончу дело, взявши обязательство!.."

И от эдаких неслыханных речей

Помер сам Кащей. Без всякого вмешательства.

Он неграмотный, отсталый бал -

Кащей...

А Иван, от гнева красный,

Пнул Кащея,

Плюнул в пол,

И к по-своему несчастной

Бедной узнице

зашёл...

-- Хорошая песнь, - похвалила Бранка. - И напрасно клепал на се-

бя - ты хорошо поёшь. У меня брат есть, так он певец настоящий, его все люди слушают, а мне думается - ты немногим хуже спел.

-- Это же шуточная песенка, - попытался объяснить Олег,но Бранка возразила:

-- Чего тут шуточного? Про Кащея не шутят, это не бер скомраший... Ну вот, готова обувка.

Она успела, пока Олег копировал Высоцкого, отпороть оба своих рукава, завернуть их внутрь самих себя так, что получились двойные ма-терчатые трубки, зашить один конец ниткой, вынутой из кисета на поясе, настлать внутрь травяную стельку и,обув эти"пакеты"на ноги, перетянуть их у верхнего края.

-- Тебе не холодно без рубашки? - спросил Олег, разглядывая с немалым удивлением результат её трудов.

-- Что ты, душно, - возразила Бранка. - Я же говорю - гроза идёт.

Но рубашку надела. А Олег и правда с удивлением почувствовал, что в воздухе повисло замешанное на духоте, тихое предгрозовое напря-жение. Он пододвинул к себе шкуросапоги. Бранка поднялась на ноги:

-- Давай покажу, как обувать...

-- Сам разберусь, не муж вроде, - заметил Олег, стараясь вспомнить, как и что делала Бранка. А девушка нахмурилась:

-- При чём тут муж?

-- Ну это ведь мужа положено обувать и разувать, - щегольнул

Олег познаниями в истории. И был огорошен ответом:

-- Чего ради? Нет у нас такого обычая... А у вас есть?

Олег уклончиво пробурчал себе под нос нечто такое, чего и сам по-нять не мог. Мысленно он дал себе зарок - не забывать, что тут всё-таки другая планета - и обычаи могут быть другими,чем у славян, про которых он читал и учил. А обуваться и правда оказалось легко - шкура и ремни словно сами занимали нужные места, и когда Олег, справившись, встал, то испытал чудесное ощущение: нога была обута, защищена - и в то же время двигалась свободно, легко, не теряя контакта с почвой. Бранка, слегка насмешливо за ним следившая, пояснила:

-- Это обувка горца. Лесовики всё больше лапти носят,а в городах данванскую обувь - похожа на ту, что у тебя была... А данваны у нас эту нашу обувку украли.

-- Украли? - спросил Олег, вертя ступнёй. - Как украли?

-- Украли, - подтвердила Бранка. - Я сама не знаю,не видела того,

но старики рассказывают, что во взмятение, когда твой дед воевал, так ужас сколько самих данванов в наших горных лесах сгибли. Они в лесу иной раз,как слепые.От ловушек медвежьих,от самострелов насторожен-ных... А покалечилось и того больше, да по-обидному: малую ямку выро-ют наши, тонкий колышек навострят и в дно вобьют,а верхом листву кла-дут. Данван наступит - ногу насквозь, вместе с обувкой.Так они тогда ста-ли делать обувку по-нашему, только из своей кожи, и пряжки по-иному, а в подошву - чешую, как у рыбы. Ходить не мешает, и от колышков бере-жёт... Та чешуя - лёгкого металла. Не сталь, не железо - серый, лёгкий и крепкий такой!