Олег Верещагин Воля павших

-- Догадываюсь, - Олега разобрал смех. - Эта молодежь растлен-

на до глубины души. Молодые люди злокозненны и нерадивы. Никогда они не будут походить на молодёжь прежних времён и не сумеют сохранить того, что мы им оставим.

-- Ясно, - понимающе ответила Бранка, - как небо в хороший день.

"Горе старости моей! Нет в молодых почтения и вежества. Я им говорил: "Иди!" - и шли в корчму. им говорил: "Думай!" - и думали о серебре. Кому оставлю сделанное и кровью политое?" Это мой дед часто повторяет. А прадед мне было сказал тишком да со смехом, как в прошлое время он деда-то лозой сёк и говорил: "Не гуляй, не гуляй!"

-- У тебя и прадед жив? - спросил Олег, вертя в руках репку.

-- За сотню перевалило давно, - беззаботно ответила Бранка. -

Думал было помирать, да не собрался - живёт всё.

Эти слова слегка покоробили Олега. Бросив репку обратно, он по-интересовался:

-- А отец и мать?

-- Отец сгинул, - Бранка отвернулась. И замолчала. Олег тоже мо-

лча перебирал овощи. Ему вдруг стал очень плохо - подумалось, что для родителей он тоже сейчас "сгинул" - и как они там?.. - Меньше думай, - послышался голос Бранки,и мальчишка,вскинув голову, увидел её сочув-ственные глаза. - Тебе у нас плохо не будет, право.А там и домой вернё-шься. Человек всё может, коли сильно захочет. А много будешь о том ду-мать - недолго и ума лишиться.

-- Спасибо, - заставил себя усмехнуться Олег. И под руку ему по пала банка. - Это... консервы?

-- Они, - подтвердила Бранка, и Олег уже не удивился, что она

знает слово. - Йой! - вырвалось у девчонки. - Данванские!

Она запустила руки в картошку, достала ещё две банки. Они были высокие, цилиндрические, по килограмму, не меньше, каждая, из сереб-ристого металла с многоцветным рисунком, нанесённым прямо на него - на белоснежной скатерти дымились обложенные зеленью куски мяса, красиво сервированные на шестиугольной тарелке. Ниже шла надпись из штрихов и точек.

-- Ты понимаешь, что написано? - поинтересовался Олег. Бранка неуверенно кивнула, водя пальцем по строчкам, прочла:

-- Свэс биуд. Стиер ун лаур. Кейнон ана милн... Это значит - ну...

домашняя еда. Говядина с луком, разогреть... А вот, на крышке - драган ворн, потянуть кольцо. Чтоб открылась, в смысле... Это хорошо, что они нам попались. Брать можно без опаски, а хватит на несколько дней...

-- А далеко до ваших мест? - задал Олег давно мучивший его вопрос.

-- Дней пять, - Бранка смерила Олега взглядом и поправилась: -

Седмица.

-- Можешь на меня так не смотреть, - слегка обиженно ответил Олег. - Пойдём на равных. Увидишь. И крошно я понесу. Как мужчина.

Бранка вдруг звонко рассмеялась - сейчас её смех совсем не похо-дил на тот, каким она смеялась, увидев трупы врагов.

-- Благо тебе! - выдохнула она сквозь смех. - Не держи обиду,

Вольг. Ты сейчас был похож на Гоймира. Так похож!.. - и она снова зали-лась. Олег невольно улыбнулся, потом засмеялся тоже.

-- Кто такой Гоймир? - спросил он сквозь смех.

-- Вы с ним ровесники, - ответила Бранка. - Ты повстречаешься с ним, когда дойдём.

"Он твой парень?" - хотел спросить Олег. И эту мысль перебила другая - он ЧУТЬЁМ понял, что слово "когда" Бранка употребила не в смысле времени. А как синоним слова "если".

* * *

Кроссовки Олега окончательно развалились днём, когда Бранка объявила привал. Именно в этот самый момент Олег почувствовал, что идёт босиком и шлёпнулся на траву и шлёпнулся на траву под крепкий граб с серебристой трещиноватой корой. Он честно нёс крошно (кстати, не так уж и тяжело, туристские рюкзаки были куда как тяжелее) и не от-ставал от девчонки, хотя это оказалось очень трудно. Бранка была лег-ка на ногу - впервые в жизни Олег увидел человека, который шёл по лесу быстро и совершенно бесшумно - словно плыл над землёй.

Бранка присела рядом - разведя колени и свесив между них руки, на корточках. Её лицо стало озабоченным.

-- Развалились.

-- Угу, - буркнул Олег, рассматривая остатки своих кроссовок.

-- Нельзя по лесу в шитых ходить, - просветила его девчонка.

-- Нельзя... Как я дальше-то пойду? - Олегу не хотелось казаться перед Бранкой нытиком, но он и в самом деле ощущал досаду - острую, почти до слёз. - Босиком я не смогу, не умею я!

-- Давай я тебе свои отдам, - предложила Бранка без насмешки.

Олег почувствовал, что краснеет и грубо ответил:

-- На хрен надо.

При одной мысли, что он возьмёт обувь у девчонки, а она попрётся босая,Олегу стало стыдно.Размахнувшись, он запулил остатки кроссовок в кусты. Лицо Бранки построжало: