Аркадий Пасман - Слабосильный брат мой... Неразумный брат мой...

Эмм жадно смотрел на горы и не мог поверить в то, что вырвался из душной тьмы коридора, что спасся от, казалось бы, неминуемой смерти.

Но скоро, вместе с ознобом, который свежий воздух вызвал в его исцарапанном теле, в голове Элфоса зашевелились печальные мысли. Что же делать дальше? Куда идти? Идти было некуда. Без карты, без еды, без специального снаряжения, без теплой одежды; наконец, пытаться пройти через горы было просто-напросто безумием. Но даже эти трезвые мысли не могли изгнать из души Эми тихого восторга.

Еле слышный звук, напомнивший далекое гудение шмеля, заставил его насторожиться и задрать голову. Так и есть! Высоко в небе возникла стремительно растущая черная точка.

Элфос не успел еще ничего сообразить, как его тренированное тело, словно подброшенное стальной пружиной, уже катилось вниз по склону. Перевернувшись несколько раз через голову, он вскочил на ноги и быстро спрятался под большую угловатую гранитную глыбу, нависшую над самым краем крутого обрыва.

Между тем серебристый боевой вертолет уже подлетел к темневшему в скале отверстию и завис над ним. Втиснутый в узкую щель, Эми не мог видеть того, что там происходило, он только слышал негромкое гудение работающего в постоянном режиме винта. Это продолжалось несколько долгих минут, затем мотор взвыл, и вертолет, заложив глубокий вираж, мелькнул перед глазами Элфоса и растворился в синем небе.

Когда его стрекочущий звук растаял вдали, Эми осторожно выбрался из своего неудобного укрытия и принялся вертеть головой, разминая затекшую шею.

— Ну, здравствуй, малыш… — раздался у него за спиной негромкий голос.

Элфос резко повернулся всем телом и увидел сидящего на камне седого человека в черно-сером комбинезоне. Это был командир Особого Отряда «Свобода» бригадный генерал Айзенстренч.

— Ты присаживайся, отдыхай, — генерал посмотрел на Эми глубоко запавшими печальными глазами и устало усмехнулся: — Набегался небось… И головой не верти, — заметил он сурово озирающемуся по сторонам Элфосу, — я здесь один и, как видишь, без оружия. Хочу я, парень, с тобой поговорить с глазу на глаз. Понять для себя хочу, как это у нас в Отряде предатель оказался…

— Я не предатель! — возмущенно крикнул Эми, невольно сжав кулаки.

— Да не ори, в ушах звенит, — поморщился командир. — Говори спокойно. Но имей в виду, лучшее, что тебя ожидает, это Верховный Трибунал, да и то, если добровольно назад вернешься. Слишком много ты пакостей натворил, сопляк, хорошо еще, не убил никого! — Его лицо побагровело, но он быстро взял себя в руки и в упор поглядел на сержанта: — Вот я и хочу понять, как у тебя хватило ума на своих руку поднять, против своей Родины пойти? Слушай, а может, ты болен, может, тебя не по плечу, а по голове шарахнуло? Так ты скажи.

Эми вслушивался в слова Айзенстренча, и в его душе поднималась волна холодной ярости. Это помогло ему успокоиться и невозмутимо взглянуть на негодующего генерала.

— А можно, я тоже вопрос задам? — сглотнув слюну, спросил он.

— Ну, валяй, спрашивай.

Почему наш… почему Отряд называется «Свобода»?

— «Свобода»? — пожал плечами седой. — Потому и «Свобода», что мы несем свободу и справедливость для всего мира.

— В запечатанных наглухо ящиках?

— Если нужно, то и в ящиках, — сдвинул брови командир.

— И такая она, свобода, странная, что везти ее нужно далеко и тайно, лучше всего ночью. И такая она, справедливость, опасная, что от нее отбиваются, как от заразы, пулями встречают…

— Что ж ты хочешь, враги есть враги.

— Чьи враги? Мои? Или «свободы»? Они ведь не столько в меня стреляли, сколько в ящик со «справедливостью». И наоборот, я, ради этой «свободы», в незнакомых мне людей стреляю…

— Во врагов твоей Родины! — громыхнул голос генерала.

— Пусть так. Только ведь не они на меня напали, а я к ним «свободу» и «справедливость» вместе с пулеметом принес, и по слепым из пулемета… Убивал, но не вешал и ножом беззащитных не резал! — голос Эми сорвался, и он умолк.

— Это ты про Айстренча… — поморщился командир. — Да, это он погорячился. Но ты же сам видел, что они с ним и с ранеными сделали…

— Видел, — кивнул Элфос. — Видел их, врагами перевязанных и в гамаки уложенных… Погорячился, значит, штаб-сержант, погорячился…

— Да что ты про него знаешь, щенок… — сквозь зубы процедил седой. — Ты, мальчишка, ты его мизинца не стоишь! Биг в таких переделках побывал, такие задания выполнял…

— Догадываюсь… Туда «свободу» возил, а оттуда?