Тимофей Калашников - Изнанка мира

Мыло. Мыло, купленное, казалось, сто лет назад на бесконечно далекой отсюда Ганзе.

Мыло и веревка.

«Вот для чего, оказывается, ты мне нужен, „йеловый арамат“…» — проползла вялая мысль, как будто принадлежавшая кому-то постороннему.

Сначала руки не слушались, мыло то и дело выскальзывало, падало на пол, но всякий раз, вытерев рукавом лоб и глаза, Кирилл нашаривал маленький брусочек и продолжал начатое, а вскоре дело пошло быстро. Это занятие очень хорошо отвлекало, глушило боль, отодвигало переживания. Обрывки прежних болезненных мыслей все еще толпились на задворках сознания, пытаясь уколоть ядовитыми жальцами, но юноша, погруженный в работу, уже не замечал их присутствия.

«Но Иришка!.. как она могла?..»

«Да какая она тебе „Иришка“? — глумливо откликнулся внутренний голос. — Очнись! Она же Лыкова! Лы-ко-ва! Предатель и дочь предателя! Это у них в крови… Да и Сомов ничуть не лучше! Пол-литик!»

Последнее слово прозвучало, как ругательство.

«Да, брат говорил все верно. Отбить женщину у товарища… да что там, товарища… у спасителя своего… освободителя… Э-эх… А еще вождь… глава Партии… пример для подражания…»

«Собака он, а не пример! — охотно согласился внутренний голос. — Не товарищ Сомов, а товарищ Сукин! И все они такие: Белобородько, Коллонтаев, Москвин… Не дождетесь вы, товарищи, нашего рапорта… Долго ждать будете, гадать да оглядываться… Может, хоть поиски организуете?»

Ненужный уже обмылок выпал из руки и остался валяться на пыльном полу. Зорин пошарил вокруг и нащупал фонарь: предстояло оглядеться и найти место, где можно было бы приладить веревку.

Вверху, вдоль всей станции, пробегая мимо колонн, тянулась длинная балка, облицованная мрамором. Кирилл несколько раз подпрыгнул, пытаясь забросить на нее веревку, но после нескольких неудачных попыток решил поискать счастья в другом месте.

Хотя средний неф ничем загроможден не был и вроде бы плиты пола нигде не провалились, однако какая-то сила подтолкнула юношу пойти по боковой платформе. Он перебегал от колонны к колонне, прислушиваясь до звона в ушах, но единственным звуком было эхо его собственных шагов. Когда же он добрался до торца станции, то замер в недоумении. В стене, облицованной все тем же светло-бежевым мрамором, в углублении, являвшем собой огромный темный круг, парили две гигантские, держащиеся за руки фигуры. Их головы терялись в вышине, поэтому лиц в тусклом свете фонарика разглядеть не удавалось, но все-таки было понятно, что это мужчина и женщина и что у мужчины на плече сидит ребенок.

Зорин даже хмыкнул, когда представил себе, что можно перекинуть веревку через поднятую руку женщины. Забытая всеми композиция, изваянная неизвестным скульптором, очень подходяще символизировала разбившуюся мечту его жизни. Ведь это он мог встать когда-нибудь точно так же, держа за руку любимую, а на плечо посадить своего сына…

«Но, как видно, не судьба, — окатила горечью незваная мысль. — От Ирины детей никогда уже не будет, а надеяться встретить другую… как сказал брат — все они одинаковы, предательски продажны… Да и что за глупость, висеть тут, у всех на виду?»

«И верно, зрелище будет не из красивых!»

Кирилл не понял: услышал ли он голос наяву или разговаривал сам с собой, да и не нашелся, что ответить на подначку, поэтому просто проигнорировал ее. Так и не найдя подходящего места на станции, он спрыгнул с платформы и вскоре обнаружил дверь в какую-то подсобку.

Внутри было душновато, но без затхлости. Дотронувшись до стены, рука юноши нащупала какую-то выступающую коробочку. Раздался щелчок, и в следующий миг ослепительная вспышка заставила Зорина зажмуриться: свет больно резанул по отвыкшим глазам.

— Вот это да-а… — протянул Кирилл, отнимая пальцы от выключателя. — На заброшенной, необитаемой Полянке, оказывается, есть электричество! Интересно…

Зорин чуть разлепил ресницы и, прикрываясь козырьком левой ладони, рассмотрел комнатку. Небольшая, может быть, три на четыре метра, со стенами, выкрашенными в мрачный серо-синий цвет, и с единственной дверью, в которую он и вошел. В дальнем углу стоял металлический табурет. «Вот только веревку тут прикрепить совершенно не к чему. А впрочем…»

Вдоль стены под самым потолком тянулась ржавая труба и, загибаясь, пересекала потолок, переходя на противоположную стену. А главное — между нею и потолком оставался вполне достаточный зазор.

— Кто ищет, тот всегда найдет… — зло произнес Кирилл слова веселой песенки.