Андрей Посняков - Отряд

Оп! Оборотень всего лишь раз махнул рукой - и Овдеев, получив хороший удар в скулу, впечатался в стену и медленно съехал на пол.

- Э, - заерзал Иван. - Ты его там не того, Проша?

- Не! - Прохор снял тщательно выделанную из медвежьей головы шапку и наклонился к Овдееву. - Обычный удар. Сейчас очухается.

Ошкуй пришел в себя гораздо быстрее, нежели планировали приятели. Пока Прохор развязывал Ивана, Овдеев поднял голову и криком позвал приставов.

Два выстрела грохнули разом, один за другим… Прохор сжал кулаки - и Ошкуй дернулся в сторону, к печке.

Скрипнула дверь, и на пороге показался Митрий с парой дымящихся пистолетов в обеих руках.

- В сенях дожидались, с пищалями, - усмехнувшись, пояснил юноша. - Хорошо, свечки жгли - не промазал.

- Да уж, вижу, что…

В этот момент Овдеев вдруг прыгнул к окну и, выбив всем телом свинцовую раму, выпрыгнул из горницы прочь…

- За ним! - бросаясь следом, громко закричал Митька. - Уйдет ведь… Уйдет…

За окном грянул вдруг взрыв огромной силы, такой, что Митьку отбросило от окна, а дом затрясся, словно вот-вот развалится. Впрочем, толстые бревна выдержали взрывную волну, пусть и со скрипом, а вот во дворе, похоже, разверзся ад - с такой силою рвалось к небу злое желто-красное пламя.

- Бежим! - подхватив Митьку, парни бросились прочь из избы. И вовремя - огонь уже перекинулся на крышу.

На дворе усадьбы огромным костром пылали развалившиеся постройки, перевернутые взрывом сани, солома…

- Осмелюсь доложить, - выскочил неизвестно откуда чумазый и улыбающийся Галдяй. - Ваш приказ выполнен - сигнал людям князя Михайлы подан!

- Сигнал? - схватившись за голову, Иван застонал, не зная, плакать или смеяться.

- Ну да, сигнал, - заулыбался подьячий. - Как и наказано было - сразу после выстрелов поджечь пороховое зелье. Я и поджег.

- Ну, молодец, - нервно хохотнул Иван. - Тебе сколько зелья приказано было в заряд заложить? Фунт?

- Не-а. - Галдяй тряхнул головой. - Не фунт, а пуд! Ну, разве ж с фунта хороший взрыв выйдет?!

- Так ты что ж, Галдяй, - затрясся от смеха Прохор, - пуд зелья в сигнальный заряд заложил?

- Не, не пуд. Для верности - полтора шарахнул. Уж точно услышат…

- Да уж. - Митрий оглянулся на пылающую усадьбу. - Услышат. Смотри, как бы не оглохли!

Галдяй опасливо отстранился от пламени и прислушался:

- Ну вот! Я же говорил, услышат! Эвон, копыта по насту стучат - едут.

И в самом деле, на улице слышался стук копыт и крики. Миг - и во двор усадьбы ворвались всадники - рейтары во главе с князем Михайлой Скопиным-Шуйским. На молодом князе была меховая шапка и епанча из красной блестящей ткани, а рядом с ним, верхом на белом коне гарцевал сам государь Дмитрий Иванович.

- А, опять вы, - ухмыльнулся он, увидев Ивана с приятелями. - Может, объясните мне, что тут вообще происходит?

- Ошкуя ловим, великий государь, - поклонившись, доложил Иван и кивнул на лежавшее в снегу тело. - Вот он!

- Овдеев?! - подойдя ближе, ахнул царь. - И что, имеются доказательства?

- Самые серьезнейшие, государь.

- Представите завтра, - коротко приказал царь и вдруг, хитро посмотрев на Ивана, молвил, уже заворачивая лошадь к воротам: - Кажется, я кому-то обещал боярство?

Дмитрий и свита уехали, парни вместе с князем Михайлой тоже отправились к себе на Большую Ордынку, а на дворе горящей усадьбы, как всегда, осталась лишь пожарная четь Никифора Онисимова. Осталась и, оттащив в сторону труп Ошкуя, занялась привычным делом.

На усадьбе ребят встретил молодой кулачник Анемподист с друзьями.

- Ну что? - въезжая в ворота, взглянул на них Прохор.

- С первого удара! - Анемподист радостно подул на кулак. - Там, в амбаре, до сих пор и валяется…

- Жив хоть?

- Да жив… Эвон, волокут парни…

Парни волокли под мышки обмякшего стряпчего Ондрюшку Хвата.

- Ну, вот и славно, - вбегая по лестнице на крыльцо, улыбнулся Иван. - Теперь бы еще Василиска…

И едва не столкнулся в дверях с Оленой.

- Ну что? Вылечила?

- А и не надо супружницу твою лечить, - улыбнулась вдруг ворожея. - И голова кружится, и есть не хочется, и тошнит, и все тело ломит… С женщинами такое бывает.

- Что-что?

- Да ничего. Ребеночек у вас скоро будет, вот что!

Иван как стоял, так и сел прямо на ступеньку лестницы. Услыхав новость, во дворе радостно завопили Прохор и Митрий. Захлопотали, прося гостей в дом, слуги, и Иван, наконец поднявшись, вбежал в покои жены, обнял…

Василиска счастливо вздохнула.

А где-то далеко, на Чертольской, никому не нужный, валялся в снегу остывший труп Овдеева-Ошкуя, «борца» за справедливость и гнусного упыря. И никому не было до него никакого дела, никто не ходил рядом, не показывал пальцем, не кричал, в страхе пряча глаза, - вот он!