Валерий Большаков - Черное солнце

— Пожалуй, — протянул Кутепов, — прежний вариант нас больше устроил бы. Как ты полагаешь, Мануэль?

— Буэно, Тислав, — проворчал Альварадо.

15 января, 5 часов 30 минут.

В тропиках темнеет быстро, минет шесть вечера — и будто кто солнце выключил, сразу падает тьма. Привыкнув к полярному дню, Сихали наслаждался ночною тьмой, хотя всюду на «Авалоне» горели яркие огни и царила страшная сутолока — делегатов с репортёрами столько понаехало, что турболёты садились прямо на лужайки, на футбольное поле, на площадку для гольфа. Народу на улицы Сити набилось масса. Чудилось — сюда по ошибке переехал карнавал из Рио-де-Жанейро.

Все перемешалось на СПО — улицы, дороги, каждый сектор острова патрулировался чинами Международной полиции в голубых касках и молчаливыми парнями из ОГ, затянутыми в чёрные блестящие комбинезоны. Антаркты с океанцами бродили по Сити, из пабов английского сектора перебираясь в пивные немецкого, заглядывая в бары американского, посещая бистро французского сектора, и везде они отмечали победу и всех угощали — гулять так гулять!

…Тимофей никак не мог отвязаться от назойливого корреспондента «Уорлд таймс». Его спас Тугарин-Змей — он преградил дорогу видеогазетчику и красноречиво шлёпнул кулаком в ладонь. Спецкор испарился.

— Спасибо! — вздохнул Браун.

— Я бдю! — ухмыльнулся Харин.

Тимофей выбрался на террасу Белого дома и с силой потёр лицо. Безумный день… Фигаро отдыхает.

Подписание договора о мире… Сверкание блицконтакторов и метавизирок… Кутепов божится, что поставит пять, нет, десять термостанций и систему ППВ протянет в Сахару, до самого Таманрассета… Гупта торжественно обещает и клянётся восстановить Орбитальную Башню… Альварадо делает широкий жест — зазывает во Всемирную Федерацию… Мзиликази тоже что-то такое вякает… Милена Читти, ослепительная теледива, целует генрука ТОЗО в прямом эфире, да взасос, да с юрким язычком…

Браун тяжко вздохнул и не выдержал, улыбнулся: будет ему от Наташи…

— Сихали? Вы здесь?

Тимофей вздохнул: всё, кончилось недолгое одиночество.

Нетвёрдо ступая, на террасу вышел Олег Кермас.

— Это правда, что вы с Шалытом подписали союзный договор? — спросил он с напором.

— Правда, — кротко ответил Браун.

— Стало быть, ТОЗО и АЗО — братья навек?

— Навек.

— И во Всемирной Федерации будете?

— Будем.

— Это правильно, — неожиданно сказал Кермас и икнул.

— Слушай, Олег, а почему бы тебе не представлять ТОАЗО во Всемирном Совете?

Экс-генерал вытаращился на Сихали и быстро ответил:

— Я согласен!

Помолчав, Кермас поинтересовался:

— А кто же будет главным в ТОАЗО — ты или Шалыт?

— Разберёмся, — усмехнулся Браун.

Он с удовольствием потянулся, оборачиваясь на восток.

Горизонт в той стороне набухал розовым, веером раскидывая зоревые лучи. Восходило солнце. Красное.

Антарктическая зона освоения (АЗО) — международная территория Антарктиды, получившая самоуправление и широчайшую автономию — независимость де-факто. По мысли автора, к 70-м годам XXI века миллиарды человек будут выведены с производства и станут клиентами Фонда изобилия. Их прикрепят к бесплатным распределителям, «во обеспечение гарантированного минимума благ», а работать останутся 10–20 процентов активного населения. Надо полагать, сие породит массу мировых проблем, и для того, чтобы снять глобальную социальную напряжённость, могут быть реализованы проекты ТОЗО (Тихоокеанская зона освоения) и АЗО, где неработающие могли бы жить как первопроходцы и первопоселенцы — полагаясь только на себя.

Каэшка — КАЭ, костюм антарктической экспедиции.

Станция «Восток» расположена на ледовом щите, покрывающем Антарктиду. Толщина этого суперледника близка к четырём километрам, поэтому «горная болезнь» — гипоксия — «восточникам» обеспечена. Кроме недостатка кислорода, воздух в тех местах отличается чрезвычайной сухостью.

Здесь: генеральный руководитель проекта АЗО.

Самое мощное океаническое течение на планете, огибающее Антарктику с запада на восток, вокруг земного шара. Эту зону ещё называют «ревущими сороковыми» — из-за частых штормов.

Сокращенно от «пролетарий». Proletarius (лат.) — «гражданин, который служит государству только тем, что имеет детей». Босяки-пролетарии в Древнем Риме не работали, находясь на полном содержании у государства. (Кстати, в раннем Средневековье этих тунеядцев подкармливала римская церковь, официально называя «паразитами» (от греч. «паразитос» — нахлебник.) В описываемом обществе «пролы» находятся на содержании Фонда изобилия, отсюда и прозвище.