Андрей Жиров - Отступление

- Возможно... - замялся другой молодой навигатор - Там были линкор 'Нобунага'...

- Да! Еще тяжелый крейсер 'Мицухидо' и его систершип - 'Хидэёси'.

- Легкие катера тоже японские были - класса 'Хикари' - донеслось из второго ряда.

- И все? - лукаво осведомился Геверциони.

На секунду в комнате вновь повисло гнетущее молчание.

- Точно!... - пробормотал внезапно побледневший капитан. - Там были линкор 'Принц Фердинанд'...

- Да!

- Именно!

- Ещё 'Бисмарк' был!

- И лидер 'Дойчлянд'...

- Вот именно, - одобрительно кивнул Геверциони. - Там были два первых флага [28] Первый флаг (вымпел) - судно, где расположена ставка главнокомандующего флотом (соединением). .

Тут генерал на миг прервался и обвел сгрудившихся вплотную офицеров твердым взглядом. Заранее заготовленный козырь, кажется сработал. В новом раскладе главные доводы сомневающихся биты - причем вчистую. Конфуз, что ни говори, если не крепче... Ведь это заезжий штабной генерал ткнул боевых офицеров в очевидное носом. А не наоборот, как должно быть по-хорошему. И теперь настрой у этих боевых офицеров резко ахнул в минуса. Теперь последний штрих - дожать:

- Удивительное соседство, если принять за основную версию ссоры и внезапного самоистребления флотов. Тем более, какой резон таким гигантам гоняться за несчастным эсминцем? Могли спокойно подождать, пока резерв живучести не выйдет и взять голыми руками. На борту ни секретов, ни стратегического оружия, ни даже высшего генералитета...

Да, товарищи офицеры! Ещё одно. К вящему стыду я не очень разбираюсь в тактике космического боя. Вы можете мне сказать - насколько реально добиться такой слаженности - почти синхронной - в действиях, которое продемонстрировал тогда противник? Для судов, принадлежащих флотам разных держав?

Офицеры, особенно навигаторы и пилоты, пристыжено молчали. Не заметить таких очевидных вещей как отсутствие характерного почерка в пилотаже и идеальную слаженность маневра мог лишь зеленый новичок. Про принадлежность кораблей и вовсе говорить не стоило - это был настоящий позор. До издевки изящный удар под дых.

Впрочем, Геверциони не злорадствовал - и даже не собирался. Сомнительный прием просто не имел альтернативы. Но ведь важно не только переиграть. Не менее значимо и уметь распорядиться победой. И потому сейчас генерал только обозначил удар. Болезненный, но не фатальный. Намекнул. И почти сразу умело свернул русло на мажорный лад.

- Не берите в голову, - подняв открытые ладони, призвал Геверциони. На лице контрразведчика вновь мелькнула привычная полу-усмешка. Вроде бы ироничная, но совсем без злобы. - Я не собирался ставить вам что-либо в вину. Ведь, в конце-то концов! Это я был с адмиралом и мог наблюдать за обстановкой в относительно спокойной обстановке. Вам же приходилось спасать корабль: и огонь вести, и на ходу разорванную прошивку вручную собирать. Ничего удивительного, что не запомнился вражеский корабль который стрелял в нас и по которому били в ответ. Самое главное, самая громкая ваша аттестации - в том, что мы живы и готовы драться. А враг - повержен. Так что еще раз прошу, товарищи офицеры: отставить колебания. Все штабные потом за нас посчитают, сведут и сошьют в амбарные фолианты. Очень интересно будет на пенсии прочесть... А сейчас нужно победить.

На миролюбивый почин генерала офицеры ответили скупым, но искренним, одобрительным ворчанием. Позволив эмоциям улечься, Геверциони продолжил:

- Теперь позвольте про технику и зеленых человечков... Куда уж без них! Взялся за гуж - теперь буду держать аттестацию! Впрочем, здесь, увы, пока кратко. Ни о первом, ни о втором у ГБ нет данных точных...

Здесь Геверциони слукавил. Обрывочные данные есть. Толку от них, впрочем, для войны чуть. Настоящей, конечно. Это в лабораториях высоколобые с азартом в игрушки играли - не на одну научную степень намоделировав. Но здесь дело другое. Тут умирать придется не бумажным макетам, а самым что ни на есть живым советским людям. Которым умирать-то совершенно и не с руки.

В очередной раз рискуя, прежде чем обнадежить, Георгий решил выдать негатив. И опять офицеры оказались выше всяческих похвал. Даже шокирующее заявление, фактически означающее, что о вероятном противнике ничего не известно, не выбило из колеи. После свое оплошности как-то совестно было выискивать с азартом соринки в чужих глазах. Скорее даже мобилизовало. На лицах офицеров уже ни следа прежнего легкомыслия. Внутренне люди признали реальность угрозы. И теперь уже думают не о том, как бы поставить её под сомнение, а исключительно о борьбе. Хватило силы духа и мужества, чтобы принять вызов! Да, теперь это уже другие бойцы. Пускай не в горькой копоти сражений, не обагренные своей и чужой кровью, но уже не вчерашние изнеженные мирной жизнью. Позади первая боль утраты, первый позор отступления. И выдержали! Геверциони именно этот ответ прочёл по десяткам сосредоточенных, решительных взглядов, по плотно сжатым губам и застывшим в напряжении - будто мраморе - лицам.