Андрей Жиров - Отступление

Мое личное мнение, но считаю, на этот вариант рассчитывать не стоит. Если все плохо - и это гораздо ближе к правде - продолжаем движение параллельно железной дороге по направлению 'Сургут - Ноябрьск -Уренгой'. Идем маршем на расстоянии не менее пяти километров, не выдавая присутствия. Конечная цель - Норильск.

- На Норильск маршем? Пешком?! Это же абсурд! -запас терпения у офицеров, кажется, иссяк. Взорвались, взъярились - как прорвало...

- Смирно!! - пророкотало в общем гвалте. Приказ наотмашь хлестнул по перегородкам и волной разбежался по металлу корабля. Геверциони стоял, упираясь костяшками пальцев о столешницу. Лицо генерала сделалось необычно жестким, злым - будто выточенный из камня грозный языческий божок. Черты заострились, словно тени в полдень, залегли глубокими шрамам. Живут лишь глаза: острые, беспощадные. Взгляд Георгия словно перст обвинителя скользил по сторонам, лишая дара речи, обрывая на полуслове.

Ошарашенные внезапной переменой, офицеры застыли по местам. Но лишь немногие - выполнив приказ. Все звуки исчезли, обнажив звенящую тишину. Только бушующий снаружи буран вдруг ударял крыльями по обшивке - что мятежной природе до людских игр? И сразу взял в тиски прокравшийся внутрь леденящий холод. Геверциони молчал.

Так продолжалось десяток секунд, пока наконец не выдержал Лазарев. Низкий бас полковника с привычным, даже обыденным раздражением в голосе грянул. Вышло ничуть не хуже, чем у Георгия. Судя по реакции.

- Товарищи офицеры! Приказ командира - 'Сми-ирно'!

Услышали, очнулись. Словно волна прошла рябью по строю. Помещение вновь дрогнуло, наполнилось жизнью. Щелкали о металлический пол подкованные каблуки, скрипели ремни портупей, шаркали рукава и куртки. Как началось, так и смолкло. Но теперь молчание не было гнетущим - к офицерам вернулась привычная волевая твердость. Когда наконец через несколько секунд движение прекратилось, в наступившей тишине раздался спокойный голос Геверциони. Словно и не случилось ничего:

- Так вот. Норильск - это не прихоть и не очередной бред. Это суровая необходимость. В случае, конечно, худшего сценария. Да! Я понимаю, что предстоит почти три тысячи километров по пересеченной местности, вслепую. Не исключено, что мы опоздаем, не дойдем. Но нет альтернативы. Если не так, то только в плен. Или штыки в землю, сами - по домам. Такой вариант устроит?

Геверциони умолк. Вновь тяжелый взгляд пристально ощупал ряды. Офицеры подтянулись, но ни проронили ни слова.

- Лично мне альтернатива радикально не нравится! - продолжил с легким, намеренным пафосом Георгий. - Я даже не буду громко распространяться о присяге и о чести советского офицера. Ни к чему. Вспомните другое. Разве ради этого был бой на орбите? Ради этого погиб 'Неподдающийся'?

После очередной паузы генерал, одобрительно кивнув молчащим офицерам, продолжил как само собой разумеющееся:

- Усилия стоят результата. В районе Норильска, в скалах у побережья скрыта база НКГБ. Завод, склады провизии, боеприпасов и сырья. Но самое главное - передовые разработки военной техники, не имеющей в конструкции ни одной микросхемы, ни одного процессора. На случай именно ТАКОЙ войны.

- А много этих запасов? - живо поинтересовался Лазарев. Кажется, один из немногих, кто вовсе не испытал переживаний по поводу дальнейших действий бригады. Не остался равнодушен, а именно не допускал мысли, что можно поступить иначе, кроме как вести борьбу до победы. Несмотря на явно тяжелый характер, полковник начинал всё больше нравится Геверциони.

- Много, товарищ Лазарев, - усмехнулся Георгий - На две дивизии...

Когда наконец со всеми острыми углами было покончено, совещание вошло в привычное русло. Высказав общее видение стратегии, Геверциони не встретил в целом критики. Первая часть плана предполагала марш до Уренгоя за месяц. Далее - к Норильску. На второй этап, сопряженный с большими трудностями, заложили шесть недель. Здесь придется идти вдали от обжитых мест. В зависимости от обстоятельств на месте решили определить: либо идти коротким путем - почти напрямик, либо - по льду Пура до Тазовской губы, а затем по рекам выйти к цели. Второй вариант получался длиннее на добрые полторы сотни километров, однако так не приходилось беспокоиться о проходимости пути.

Лучше всего, конечно, отыскать транспорт. Как сугубо армейский человек, Геверциони отлично знал, что лучше плохо ехать, чем хорошо идти. А здесь так вообще оптимально по воздуху. Но только это совсем сказки. Поразмыслив, Георгий лишь горько усмехнулся наивным мечтам. Нет, если получится - он только 'за'. Но получится - это вряд ли... Всё это несбыточно и эфемерно как и давние его кадетские грезы. Три с половиной тысячи человек незаметно никак не перевезти: ни самолётом, ни поездом. И пытаться - значит лишний раз подвергнуть опасности как бригаду, так и базу. Причём последняя без всякого пафоса гораздо важней.