Аарон Дембски-Боуден - Блуждающая в Пустоте

С минуту пророк молчал.

— Разумеется, это было то, чего он хотел. Он хотел, чтобы мы усвоили Урок Легиону, каким, как он верил, он должен был быть.

Октавия вздрогнула снова, когда Талос опустился на колени рядом с её троном.

— Я не вижу ничего поучительного в бессмысленной жестокости, — произнесла она.

Он открыл замки на вороте доспеха и с шипением вырывающегося воздуха снял шлем. Навигатора вновь поразила мысль о том, что он мог бы быть красивым, если бы не холодный взгляд и бледная как у трупа кожа. Он был статуей грозного полубога, высеченной из чистейшего мрамора, с мертвыми глазами, прекрасный в своей нетронутости, однако смотреть на него было неприятно.

— Это была не бессмысленная жестокость, — сказал он, — это был Урок. Примарх знал, что закон и порядок — два столпа цивилизации — можно установить лишь через страх перед наказанием. Человек отнюдь не мирное животное. Это создание войны и сопротивления. Привести зверей к цивилизации можно лишь напоминая им о возмездии, что ждет каждого, кто причинит вред стаду. Было время, когда мы верили, что этого хотел от нас Император. Он хотел, чтобы мы стали Ангелами Смерти. Было время, когда мы были ими.

Она моргнула впервые за минуту. За время их долгих дискуссий и воспоминаний Талос ни разу не заговаривал о таких подробностях.

— Продолжай, — сказала навигатор.

— Одни говорят, он предал нас. Когда наша работа была выполнена, он повернулся против нас. Другие утверждают, что мы зашли слишком далеко в нашей самопровозглашенной роли, и нам нужно положить конец как животным, за то, что сорвались с привязи. — Воин видел живой вопрос в глазах своей собеседницы и развеял его. — Ничто из этого не имеет значения. Имеет значение лишь то, как все началось и как закончилось.

— И как все началось?

— Легион нес огромные потери в Великом крестовом Походе на службе Императору. Большинство из них были терранцами. Они прибыли с Терры, с войн Императора на планете, являвшейся родиной человечества. Пополнение прибыло с нашего родного мира, с Нострамо… Десятилетия прошли с того момента, когда примарх последний раз ступал на поверхность планеты, и его уроки закона были давно забыты. Население снова скатилось в анархию и беззаконие, потеряв страх перед наказанием от далекого Империума. Мы отравляли сами себя, понимаешь? Мы пополняли ряды легиона убийцами и насильниками, детьми, которые были чернейшими грешниками еще до того, как ощутили вкус взросления. Уроки примарха для них ничего не значили, как не значили и для большей части Восьмого легиона в итоге. Они были убийцами, взращенными для того, чтобы стать полубогами, которые разорят галактику. В гневном отчаянии примарх сжег наш родной мир. Он разрушил его, разорвав на части с орбиты огневой мощью всего флота Легиона.

Талос глубоко и медленно вздохнул.

— Это заняло несколько часов, Октавия. Все это время мы были на своих кораблях, слушая вокс-сообщения с поверхности. Они взывали к нам, посылая в небеса мольбы и крики о помощи. Мы не ответили разу. Ни единого разу. Мы оставались в космосе и смотрели, как полыхают наши города. В самом конце мы наблюдали, как планета разваливается на куски под яростью флота. Только тогда мы отвернулись. Нострамо разлетелась в пустоте. С тех пор я не видел ничего подобного. И в своем сердце я знаю, что не увижу никогда больше.

На мгновение её посетило нелепое желание прикоснуться рукой к его щеке. Она знала, что лучше не поддаваться этому инстинкту. И все же, то, как он говорил, выражение его черных глаз — он во всем был ребенком, выросшим в теле бога без человеческого осознания человечности. Не удивительно, почему эти создания были столь опасны. Их неразвитые души действовали на уровнях, которые ни один человек не смог бы понять: примитивные и необузданные с одной стороны, сложные и лишенные всего человеческого с другой.

— Это не сработало, — продолжил он. — К тому моменту Легион уже был отравлен. Как ты знаешь, Ксарл и я росли вместе, и мы были убийцами с самого детства. Мы поздно присоединились к Легиону, тогда, когда его вены уже были насквозь пропитаны ядом Нострамо. И поверь мне, когда я говорю, что мы росли вместе, среди уличных войн, где человеческая жизнь стоила дешево, я говорю об одном из цивилизованных районов нострамских внутренних городов. Мучительное вырождение планеты продолжалось, среди городских пустошей рыскали племена падальщиков. Как самые сильные и выносливые именно они зачастую становились кандидатами для имплантации и принятия в Восьмой Легион. Именно они становились легионерами.