Аарон Дембски-Боуден: Блуждающая в Пустоте

version="1.0" encoding="utf-8"?> sf_action sf_epic Аарон Дембски-Боуден Блуждающая в Пустоте

Охотники стали добычей. Повелители Ночи отправились во тьму окраин Империума, чтобы сбежать от непреклонных преследователей — эльдар с мира-корабля Ультве. Этот путь привел сынов Кёрза на планету падальщиков под названием Тсагуальса, где умер их примарх и распался легион. Истории предстоит повториться там, поскольку смертельно опасный ассасин скрывается в тенях, и Повелители Ночи ввязались в войну, которую им не суждено выиграть.

1.0 — создание файла

Касательно целостности, поскольку все больше новых книг из серии Ересь Гора получают признание в списках бестселлеров Нью-Йорк Таймс, события вселенной Warhammer 40,000 претерпевают заметные сдвиги временных рамок. В "Ловце Душ" было сказано, что банда Сломанной аквиллы пережила несколько столетий с момента окончания Ереси Гора из-за изменчивости варпа.

В соответствии с новыми откровениями и деталями, относительно Легионов-Отступников во время Чистки, я немного изменил сюжет, чтобы немного поддерживать эту целостность. "Блуждающая в Пустоте" содержит ссылки на то, сколько же прошло времени для Талоса и Первого Когтя; урегулирование этого вопроса более значимо, чем кажется для этих древних, истерзанных эпохами войн.

Это незначительное изменение, и я, собственно, подозреваю, что большинство читателей даже не заметит, но последовательность имеет для меня значение — следуя этому примечанию.

Я просто хотел заранее сказать "спасибо" за Вашу снисходительность.

"Я время видел, когда Империум дышать не сможет больше.

Когда от порчи собственной задохнется империя людей,

Отравленная грязью и грехами пяти сотен, введенных в заблуждение, поколений.

В ту ночь, когда безумие станет правдой,

Раскроются, подобно ране зараженной, Кадианские Врата,

Ворвутся в царство, которое они создавали, проклятые легионы

В эпоху, когда грядет конец всего сущего.

Рожденный, вопреки запретам и злому року,

Пророк Восьмого Легиона возвысится".

Пророк и убийца стояли с оружием в руках на зубчатой стене мертвой цитадели. Дождь хлестал скорбным потоком, достаточно плотным, чтобы заслонять обзор. Он шипел при ударе о камень, падая из пастей злобно косящихся горгулий и стекая по стенам замка. Помимо шума дождя, единственные различимые звуки доносились от двух фигур. Одна из них была человеческой, она стояла в изломанном доспехе, издававшем гудение с потрескиванием помех. Другая принадлежала женщине чужих, облаченной в древнюю отформованную броню, которая пережила целую вечность оставляющих рубцы ударов.

— Это здесь погиб ваш Легион, не так ли? — её голос был изменен надетым шлемом, он вырывался из раскрытого рта маски смерти со странным шипением, так что практически растворялся в дожде. — Мы называем этот мир Шитр Вейрук . А как на вашем змеином наречии? Тсагуальса , да? Ответь мне, пророк. Зачем ты вернулся сюда?

Пророк не ответил. Он сплюнул на пол из темного камня едкую кровь и сделал еще один неровный вдох. Меч в его руках превратился в изрубленные остатки, расколотый клинок переломился пополам. Он не знал, куда делся болтер, и на треснувших губах проступила улыбка от инстинктивного ощущения вины. Несомненно, утратить подобную реликвию Легиона было грехом.

— Талос, — говоря, дева улыбалась, он слышал это в её голосе. В этом веселье было примечательным разве что отсутствие издевки и злобы. — Не стыдись, человек. Все умирают.

Пророк припал на одно колено, из трещин в броне сочилась кровь. При попытке заговорить с его губ сорвалось рычание боли. Обоняние улавливало лишь химический запах его собственных ран.

Дева приблизилась и даже посмела положить на наплечник раненого воина косовидный клинок, которым оканчивалось её копье.

— Я говорю одну лишь правду, пророк. В этом миге нет ничего постыдного. Ты добился успеха, зайдя столь далеко.

Талос вновь сплюнул кровь и прошипел два слова.

— Валас Моровай .

Убийца склонила голову, взглянув на него сверху вниз. Черно-красные волосы плюмажа шлема от дождя превратились в косички, прилипшие к маске смерти. Она выглядела, словно тонущая в воде женщина, которая безмолвно кричит, идя на дно.