Аарон Дембски-Боуден: Дар Императора

Сорок первое тысячелетие.

Уже более ста веков Император недвижим на Золотом Троне Терры. Он — Повелитель Человечества и властелин мириадов планет, завоеванных могуществом Его неисчислимых армий. Он — полутруп, неуловимую искру жизни в котором поддерживают древние технологии и ради чего ежедневно приносится в жертву тысяча душ. И поэтому Владыка Империума никогда не умирает по-настоящему.

Даже в своем нынешнем состоянии Император продолжает миссию, для которой появился на свет. Могучие боевые флоты пересекают кишащий демонами варп, единственный путь между далекими звездами, и путь этот освещен Астрономиконом, зримым проявлением духовной воли Императора. Огромные армии сражаются во имя Его на бесчисленных мирах. Величайшие среди его солдат — Адептус Астартес, космические десантники, генетически улучшенные супервоины.

У них много товарищей по оружию: Имперская Гвардия и бесчисленные Силы Планетарной Обороны, вечно бдительная Инквизиция и техножрецы Адептус Механикус. Но, несмотря на все старания, их сил едва хватает, чтобы сдерживать извечную угрозу со стороны ксеносов, еретиков, мутантов. И много более опасных врагов.

Быть человеком в такое время — значит быть одним из миллиардов. Это значит жить при самом жестоком и кровавом режиме, который только можно представить.

Забудьте о достижениях науки и технологии, ибо многое забыто и никогда не будет открыто заново.

Забудьте о перспективах, обещанных прогрессом, о взаимопонимании, ибо во мраке будущего есть только война. Нет мира среди звезд, лишь вечная бойня и кровопролитие, да смех жаждущих богов.

«Дар Императора» не та книга, которую я собирался писать. Это не та книга, которую я распланировал от и до, и не та книга, которую я обещал передать редактору. Обычно это не такая уж большая проблема. Я никогда не цеплялся за наброски. В этом же случае я решил перечеркнуть уже написанное и начать все сначала.

Позвольте объяснить. Новая редакция кодекса «Серые Рыцари» обрушилась как снег на голову прямо на середине книги, обновив их канон и внезапно превратив многое из написанного мною в старье. Поначалу я хотел поведать историю, которая привела к Первой войне за Армагеддон. Это знаковое событие во вселенной Warhammer 40 000, и оно заслуживает того, чтобы его раскрыли подробнее. Но чем больше я копался в архивах, тем сильнее понимал, что в конечном итоге роль, которую сыграли в нем Серые Рыцари, была не столь существенна. Они внесли очень незначительный вклад в саму войну за исключением последнего удара.

(Для справки: персонаж по имени Аврелиан никак не связан с другим моим произведением. Я бы предпочел не повторяться подобным образом, но имя уже стало неотъемлемой частью канона Серых Рыцарей, и мне не хотелось его менять.)

Когда срок сдачи «Дара Императора» становился все ближе и ближе — а затем исчез позади знакомым пятном — до меня дошло, что я уже рассказываю историю не о том, как разгоралась Первая война за Армагеддон. Я рассказываю историю о том, что произошло до нее и что случилось после.

Конечно, на этих страницах нашлось место и Первой войне. Это поворотный момент для персонажей романа, хоть и не кульминация истории. Не покупайте книгу в ожидании, что этот роман о Первой войне. Ее тут нет. Первая война не была войной Серых Рыцарей, лавры победителей принадлежат героям Армагеддона и в особенности одному довольно известному ордену Адептус Астартес, который любит бегать стаями и выть на луну.

Итак, эта история не о том. Возможно, со временем поведают и их историю. Здесь же повествуется о юном воине, облаченном в доспехи столь же древние, как самые темные секреты человечества, который стал частью гордого и почетного рыцарского ордена. Более того, здесь повествуется о том, как он оказался в достойнейшем отделении побратимов и принял участие в самой позорной битве из всех, в которых сражались Серые Рыцари.

Как я уже сказал, «Дар Императора» не та книга, которую я собирался писать. Это не та книга, которую я распланировал от и до, и не та книга, которую я обещал передать редактору. Теперь я этому рад, но тогда мне было довольно страшно. Я начал писать об одном, затем перечеркнул целую книгу и принялся писать с совершенно иной точки зрения.