Николай Грубов - Длинная дорога на запад

Разговор о том, что надо искать возможность убежать отсюда произошел сразу же, как их затолкали в землянку. Трое бразильцев, с которыми смог кое-как объясняться только Кирилл, португальский на котором они разговаривали, Кириллу знаком, так как он и его изучал вместе с братом еще там, за ленточкой, были совершенно безучастны к этому разговору, и явно не думали уже ни о каком побеге. Зато среди их команды разговор о побеге не прекращался все эти десять дней, что они живут на этом острове. Китаец сказал Кириллу, что попытки побега были, но на том и заканчивались. Убежать без лодки нереально, а лодки постоянно под охраной. Да и посты, что стоят на чистых протоках, миновать можно только тогда, когда знаешь пароль. Оружия если нет, то и бежать не стоит, проще в воду нырнуть, чтобы не мучиться. Получается, что отсюда убежать невозможно, но мысль о побеге грела всех, кто был рядом с ним. Ведь надежда умирает последней.

По бразильцам заметно, что они уже не живут подобной мыслью, для них жизнь стала означать лишь то, что могут поесть и принять наркотик. Они, можно считать, трупы. Хозяин их держит только потому, что они неплохие специалисты. Один сварщик, второй токарь, третий слесарь. Даже странно, что среди бразильцев есть и работяги. У Кирилла бразильцы всегда почему-то ассоциировались с вечно танцующим народом, или с автоматом в руках, но все равно танцующим и довольным. Наверное, это из-за телевизора, там их только такими и показывали.

Кажется, закончили. Батя Светланы кричит, чтобы убирали шланги, и командует зайти команде на катер. Кажется, сейчас будут проверять готовность винтов, и выползать из дока.

Все собрались возле катера, всем интересно, справились с ремонтом или нет.

– Жаль, что патроны от пулеметов закрыты, вдарить бы из этого пулеметика по этой кучке людей, а затем «дернуть» на этом катере по реке. Интересно, а почему сами пулеметы не сняли? На всякий пожарный видимо, вдруг нападение, а пулеметы эти не хилые. Игрушки еще те. Что там говорил Сергеич про узлы. Кажется, восемнадцать узлов может этот катер делать. – Много это или мало Кирилл представления раньше не имел, но «учитель», отец Светланки, не терял надежды сделать из него морского волка, пичкал его всеми этими знаниями при всяком удобном случае. Поэтому Кирилл уже знал, что восемнадцать узлов это мало для такого солидного катера, тот же «пиббер» стоящий на причале может выдать все тридцать узлов. Зато и топлива потребляет много больше, у него два двигателя. Наша «ласточка» тоже два двигателя имеет и топлива уходит много, но здесь есть «танк» под горючку.

Рулевой неплохо справляется с выходом катера из дока, винты на самом малом ходу тарахтят. Боится, наверное, Сергеич, вдруг что-то не так сделали. Не хочется даже думать, что может с ними сделать тогда хозяин. Вот ведь русский мужик вроде, а по натуре ну чистый фашист. Хоть и знал Кирилл фашистов только по кинофильмам, но почему-то в хозяине видел именно этого. Наверное, потому, что орет почем зря, и пинки всем отвешивает. Китаец рассказывал, что и убить может спокойно. Но уже то, что он не трогает Светланку сам, и другим ее не дает, уже это Кирилла примеряет с «Трухлявым» и зла большого у него на него нет.

Где-то ниже по реке послышались выстрелы. На такое здесь мало внимания обращали. Стреляют, значит кому-то это надо. Но периодичность стрельбы явно намекало на то, что это не просто стрельба ради тренировки. Вон и «Трухлявый» озаботился, побежал к своей палатке, наверное, по рации будет уточнять, почему идет бой. А то, что это бой стало понятно всем. Отличить взрывы гранат от петард может любой пацан, а когда звучит взрыв кумулятивной гранаты, выпущенной из гранатомета, то сразу становится не по себе, представив, что и тебя может ждать подобная граната. Стрельба в отдалении то вспыхивала с новой силой, то немного притухала. Вот явно стреляет пулемет, и опять взрывы гранат слышны, а вот и автоматы звонкой трелью вступают в хор выстрелов и взрывов.

Выскочивший из палатки хозяин отдает приказ своей охране и те поспешно садятся в оба катера, с оружием, а затем помчались вниз по протоке, явно поспешили на помощь. С хозяином остался только часовой и те трое больных, которые лежали в палатке. Он всех, кто находился на катере, согнал на землю и торопливо стал загонять своих рабов в их землянку. Явно испугался. И боя, что продолжал разрастаться и то, что растерялся и отправил свою охрану, предварительно не закрыв рабов в их конуру.