Владимир Свержин - Трактир «Разбитые надежды»

— Ясно, — кивнул драконоборец. За свою недлинную жизнь ему не раз приходилось биться насмерть с этим отребьем человеческой породы, и потому он вдруг почувствовал странное родство с подраненным страшилищем.

— Пожалуйте, — между тем сказал тот, указывая на дверь под козырьком в одном из холмов. — Здесь у нас деканат.

Лешага прошел длинным коридором с несколькими выходящими в него дверями. Некогда белые, они были чрезвычайно обшарпаны и кое-где даже покрыты мхом, хотя было заметно, что его многократно пытались счистить, порою вместе с краской. На одной из дверей каким-то чудом сохранилась табличка «педиатр», но это слово Лехе ни о чем не говорило, к тому же провожатый вел его все дальше. В конце тоннеля под аркой со следами дверей виднелась лестница, уходившая вниз.

— Здесь регистратура, наш архив, — пояснил Аспирант. — И сам деканат.

Помещение было уставлено книжными полками так, что за корешками не удалось бы различить стен. От такого богатства у Лешаги перехватило дыхание. Он уже внутренне смирился с тем, что чешуйчатые вовсе не те безумные хищные зверьки, какими представлялись ему прежде. Он уже видел несколько тюков с книгами, которые были погружены на плот. Там, далеко, на развалинах развалин. Но столько… Такого количества он и представить себе не мог! Даже у Библиотекаря в Трактире не было такой коллекции. А книги громоздились на широком столе и даже лежали на полу в углу, почти как подставка к флагу, такому же, как на берегу, но чуть поменьше. За столом сидел, нет… восседал, чешуйчатый, мощный, лобастый, с круглыми пронзительными, будто заглядывающими в самую утробу, глазами. Чешуя его была черной с легкой прозеленью, так что Лешаге невольно подумалось, уж так ли не прав Марат, рассказывая о родстве береговых жителей с ужасом речной пучины.

— Так вот ты каков, драконоборец, — пристально разглядывая гостя, произнес Декан.

— Таков, — буркнул Леха и сразу приступил к делу, — дадите за тушу автомат?

— Не дам, — покачал головой Декан.

Страж нахмурился, на другом торжище он бы живо вытряхнул из купца достойную цену, но здесь чешуйчатых было слишком много. «А может, прихватить его, нож к горлу, да и уйти? — подумалось Лехе. — Книг бы еще зацепить, чтоб разжиться на первый случай». Он начал шарить взглядом по углам, думая, во что бы уложить драгоценные печатные издания. «Да вот хоть бы в полотнище, что на палке».

— Автомат за тушу не дам, — повторил Декан. — Оно, конечно, шкура ценная, из нее столько хороших щитов и наручей сделать можно. Да только пойми, автоматов мало, а тут еще… — он вздохнул. — Я о том с тобой и хотел говорить. Ты, я так понял, там, — он махнул рукой, — уже встречался с прорвами?

— Довелось.

— И живым ушел?

Лешага невольно скривился, вспоминая бой в распадке.

— Как видишь, — неохотно подтвердил он.

— Из наших, поди, никто не выжил, — констатировал Декан. — А их там без малого две сотни было. Если кто и жив остался, в полон утащили. На берегу кричали, что ты великий воитель.

— Я караваны водил, — ответил Леха, но, похоже, Декану его слова мало о чем говорили или же он понял их как подтверждение своего предположения.

— Это хорошо. Ты не думай, все, что было обещано в оплату, тебе отдадут. Но я хочу предложить другой наем, куда более выгодный.

Лешага метнул на чешуйчатого недобрый взгляд и понимающе усмехнулся. Караваны он водил уже не первый год. На торжищах говорят: «Тот, кто обещает скорую выгоду, намерен заплатить после твоей смерти». Он вновь скосил глаза на знамя.

— Что за наем?

— Прорвы сюда идут, — без лишних предисловий сообщил декан. — Завтра-послезавтра будут здесь. Вот такие гости. Поможешь отбиться — будут тебе и автомат, и патроны.

«Никогда не отбивайся, — всплыл в памяти Лехи резкий, точно ожог, жесткий окрик Старого Бирюка. — Отбиться невозможно. Бей, делай свое дело. Если тебе мешают, устрани помеху».

— Нет смысла отбиваться, — равнодушно бросил он, внезапно ощущая, как сам собою вырывается из недр сознания загнанный туда ужас. Пучеглазая тварь с хилыми, точно безжизненные плети, ручонками. Его передернуло от этого воспоминания. И тут он почувствовал… да, явственно почувствовал и чуть не заорал от неожиданности. Где-то совсем недалеко находился Бурый. Вялый, беззащитный, но все же живой.

«Прорвы идут сюда, — будто сквозь туман вновь услышал он. — Они идут сюда, и Бурый с ними. Он в их руках, а значит…»

— Никогда не отбивайтесь, — повторил он. — Врага надо победить. Лучше всего — уничтожить.