Артем Мичурин - Полведра студёной крови[СИ]

— Пошли.

Ничто так не спасает от тоски-печали, как новое, очень важное дело. Если честно, я сам не верил в то, что нам теперь удастся проникнуть внутрь хранилища. Второй вход наверняка так же плотно запечатан, как и первый; в поселке, скорее всего, кроме мусора и ветра, мы ничего и никого не найдем; а вентшахты представляют собою сотни метров узких каналов, пробитых в скалах, где просто не за что зацепиться при спуске. Но, само собой, ничего этого говорить Ткачу я не стал. Не хватало еще возврата напарника в его привычное депрессивное состояние или, не дай бог, вообще в суицидальное. Сам убьется и меня за собой утащит.

К вечеру, после долгих карабканий по поросшим чахлой полярной березой склонам, мы отыскали-таки второй вход в хранилище. Это тоже были массивные автоматические раздвижные ворота, утопленные в скале, и они тоже оказались закрыты. Но на этот раз вообще плотно. С дверью повторился тот же фокус, что и с первой. Мы выматерились и вернулись на исходную, к автозаправке. Там и переночевали на пожарище ремонтного бокса. К Кытлыму мы выдвинулись следующим утром. Дошли до поселка по все той же почти заросшей сосняком дороге.

Километра за два до него встретилась бетонная надпись "Кытлым", подпираемая лезвием то ли косы, то ли серпа. Тоже бетонным. Таких памятников уже несуществующим городам я навидался на подступах к их руинам вдоволь. Наверное, их современники думали: "Нахера ставят эти метровые бетонные буквы?". А вот гляди ж ты, пригодились. Городов и поселков уж нет, а памятники им остались. Бетон прочнее, чем дерево и сталь. Хотя и с этими надписями солнце и вода рано или поздно покончат.

Все деревянные постройки Кытлыма выгорели дотла, не миновала чаша сия и каменных строений. Одни фундаменты. Стены, более-менее, сохранились только у однотипных кирпичных трёхэтажек. Казармы, наверное. Но о том, чтобы найти нужное нам среди засыпанных снегом останков квартир, не было и речи.

— Что дальше? — спросил Ткач, мрачно разглядывая развалины с холма, на склоне которого мы организовали свой НП.

— Пройдемся по склонам Камня, поищем оголовки вентшахт, — я постарался ответить как можно увереннее, но, по-моему, Ткача обмануть не получилось, ибо он сорвал с себя автомат и швырнул его на снег. Сейчас начнется.

— Только не начинай! — я шагнул чуть в сторону и вперед. — Второго мордобоя кто-то из нас не переживает.

— Да на хуй сдалась мне твоя гнусная рожа, — махнул рукой напарник и покосился на Красавчика, готового вцепиться ему в глотку. — Выпить охота, — он пошарил по своим карманам, как будто не помнил, что выцедил последнюю каплю своего термоядерного пойла еще в землянке.

— Внутри хранилища тонны спирта. Залезем, упивайся хоть до смерти.

Как ни странно, эти мои слова возымели поразительный эффект. Ткач поднял автомат и покатился с холма в сторону Косьвинского Камня. Алкоголики — они такие. Ради призрачного шанса выпить, горы свернут. В буквальном смысле.

Меня не обрадовала, а насторожила первая же вентшахта, которую мы нашли. Это был просто ствол, перекрытый тщательно очищенной от снега решеткой. Иначе мы просто прокатились бы по ней и ничего не заметили. Но кто-то постарался обеспечить доступ воздуха вовнутрь.

Етить-колотить!

От размышлений на эту тему меня отвлекла темная точка у подножия склона, на котором мы сидели. Через оптику можно было лишь разглядеть нескладную мужскую фигуру, склонившуюся над чем-то отсюда неразличимым. Через секунду незнакомец распрямился и поковылял в сторону автозаправки.

— Давай за ним, — я схватился за палки и заскользил вниз. Ткач рванул следом.

Сначала мы держались на значительном расстоянии от сутулого хромающего типа, но он так громко разговаривал сам с собой и ни разу не оборачивался, что я решил подобраться на несколько шагов, достаточных для финального рывка.

— Мамуля будет довольна. Сегодня Альбертик не пустой. Сегодня Альбертик с подарками. Он тебя сегодня порадует, ма! — с этими словами доходяга достал из объемистой бесформенной сумки пучок металлических прутьев с тряпичными клочьями на концах, — гляди, какой хороший зонтик! Мамочка теперь не будет мокнуть под дождем. Альбертик позаботиться о своей мамуличке. А посмотри, что за прелесть я тебе еще принес, — хлыщ извлек из сумки большую помятую металлическую кружку, узкую у основания и расширяющуюся кверху. — Отличная импортная кофемолка, мама! Теперь мы с тобой будем варить каждое утро чудесный кофе. Я обещаю! — он распрямился и впервые за все время преследования обернулся.