Анатолий Ткачук - Лекарство от Апокалипсиса

Миновав несколько коридоров, Макс оказался в небольшом помещении, скрытом за плотно прилегающей дверью. В раздумьях он присел на панцирную кровать, покрытую темно-синим одеялом. В его руках была зажата все та же толстая тетрадь, которую он изучал, ожидая, пока Алекс придет в себя.

Находилось только одно объяснение: какая-то внутренняя энергия Алекса была способна спровоцировать запуск механизма открытия прохода. Его появление послужило катализатором для всего процесса. Этому было логическое объяснение, правда, оно выходило за пределы научных знаний и представлений о человеке, поэтому Макс рассматривал его с особой осторожностью. Но о какой осторожности в суждениях и размышлениях можно было говорить теперь, когда в одном месте сошлось столько невероятных событий – взрыв ядерного реактора, ядерная война и вход в пространственно-временной коридор? Какая осторожность здесь могла быть? Макс встрепенулся от этой мысли. Ведь если бы ему двадцать лет назад кто-то сказал, что он переживет ядерную войну и отправится в прошлое, он бы просто рассмеялся ему в лицо.

Поэтому теперь Макс довольно смело мог предположить, что внутренняя энергия Алекса по своим параметрам очень близка к природе поля, формирующего переход в пространстве и времени. Именно эта внутренняя энергия могла бы помочь Алексу справиться с воздействием радиации. Ведь энергия, заключенная в каждой клетке человеческого тела, сопоставима с мощностью целого реактора. Но некоторым людям удавалось усилием воли перенаправить эту мощь в необходимое русло, у других же это выходило бессознательно. Возможно, Алекс из этих людей. И именно эта энергия, бьющая из его тела во все стороны, могла заставить проход открыться раньше срока…

Макс посмотрел на сделанные ранее выкладки и кивнул головой, будто соглашаясь сам с собой – только привнесенная внешняя энергия могла заставить систему работать иначе. Эксперименты, нужны эксперименты…

С обеих сторон на уши давил гул винтов, разрубающих воздух с неумолимой скоростью. Взгляд устремился вдаль, в голубое небо, подернутое редкой рябью перистых облаков, которые всегда придавали этому безмерному пространству особую легкость. Самолет как перелетная птица парил над океаном, держа курс на едва видневшуюся береговую линию огромного архипелага, изрезанного горными массивами, со всех сторон терзаемыми пронизывающими океанскими ветрами и снежными буранами северных широт.

Первым, уже привычным ощущением от путешествия в прошлое становилось полнейшее непонимание происходящего. Вот и сейчас Макс чувствовал лишь одно – он летит. И только когда носитель опустил глаза на панель с десятками различных приборов, стрелки которых постоянно изменяли свое положение, Макс четко осознал всю неожиданность и даже в какой-то мере неприглядность ситуации – он управлял самолетом. И от этой мысли он почувствовал легкий испуг. Нет, это был не страх полета, а лишь растерянность от непривычной и неподконтрольной ему ситуации, заключенной в стальной громадине, летящей на высоте, если верить приборам, около десяти тысяч метров. Но куда именно летел этот самолет и с какой целью – оставалось загадкой.

– Занял эшелон десять тысяч пятьсот метров, – подтвердил этот факт голос, отчетливо раздавшийся в динамиках.

– До цели «Новая Земля» двадцать километров, – ответил другой голос.

Судя по всему, они говорили по-русски. Но до конца в этом Макс уверен не был. Во время своих пространственно-временных перемещений он с легкостью понимал любые языки, будто воспринимая не их морфологию, а некую информационную или энергетическую составляющую.

Носитель повернул голову, и Макс теперь отчетливо смог рассмотреть пилота, сидевшего по соседству и твердо державшего в руках штурвал. Летный шлем, темные очки и кислородная маска с уходящей в сторону трубкой, полностью скрывали его внешность. От этого он больше походил не на человека, а на монстра из фантастического фильма. По форме одежды, как и по антуражу кабины, время действия определить было невозможно.

– Доложить о готовности систем, – вновь раздалось в динамиках.

– Все системы готовы к бою, – проговорил носитель, переключивший несколько тумблеров и кнопок и изучив показатели приборов. Подобные ответы были повторены несколько раз другими людьми.

Слаженность работы экипажа ощущалась в каждом движении – это был единый механизм, который должен был выполнить какую-то еще пока непонятную для Макса задачу. Но во всей этой надежности явно ощущалась нервозность, которая пряталась за отточенными формулировками, за лаконичными уставными фразами, за твердостью взгляда… даже скорее это было что-то наподобие того, что ощущает человек, который через несколько минут должен будет сознательно, подчиняясь лишь своей воле, шагнуть в пропасть. Макс чувствовал, что с каждым мгновением хватка его носителя за штурвал усиливается – он будто хотел развернуть самолет, но что-то не давало ему этого сделать, и от этого он лишь сильнее сжимая кулаки.