Майк Резник: Вдоводел исцеленный

— Где он теперь?

— Понятия не имею. Если выжил, то отправился в Спиральный Рукав.

— Если выжил?

— Мы нашли множество улик, свидетельствующих о его смерти, — ответил Киношита. — Но он… по моему разумению, убить его просто невозможно, так что я думаю, что улики эти предназначены для того, чтобы замести следы.

— А перед этим он дал вам какие-то деньги?

— Много денег, — поправил Найтхаука Киношита. — Во всяком случае, их вполне хватило для того, чтобы вы пролежали в Глубоком сне еще три года. И из больницы вы выйдете далеко не бедняком.

— Чем я могу отблагодарить вас за ваши услуги?

— Мне ничего не нужно. Я горжусь тем, что служил Вдоводелу. — Он пристально посмотрел на Найтхаука. — Если позволите, я готов служить вам и дальше.

— Вдоводел — это уже история, — отрезал Найтхаук. — Мне шестьдесят два года, и я пролежал во льду больше сотни лет. Я даже не знаю, на что похожа нынешняя жизнь.

— Ваш клон тоже не знал… но он приспособился.

— Он выполнял задание, — последовал ответ. — Я же намерен наслаждаться жизнью и здоровьем.

— И какие у вас планы?

Найтхаук пожал плечами:

— Наверное, найду какую-нибудь тихую планетку, куплю несколько акров земли. Женюсь. Может, начну выращивать цветы. Прочитаю те книги, которые не успел прочитать.

— Такой человек, как вы? — изумился Киношита. — Не верю.

— Меня не касается, во что вы верите, а во что — нет. Я умирал сто двенадцать лет, и вдруг мне даровали не только жизнь, но и здоровье. Я намерен провести остаток лет, лелея эти дары.

— Я понимаю, что сейчас вы действительно думаете, что так и будет…

— Вы меня даже не знаете, — прервал его Найтхаук. — Откуда же такая осведомленность о моих планах?

— Я знаю вас лучше, чем вы думаете, — возразил Киношита. — Я провел не один месяц с вашим вторым клоном. Внешне он был таким же, как вы в тридцать восемь лет, но его наделили вашей памятью, до момента вашего последнего пробуждения. Он получил ваши фобии, личностные особенности характера, ум. Его не просто слепили по вашему облику и подобию. Он ничем не отличался от вас и внутренне. — Киношита вновь помолчал. — Он заключил союз со Смертью, точно так же, как некоторым священникам кажется, что они заключают союз с Богом. Вы, возможно, думаете, что будете разводить цветы, но они и Вдоводел несовместимы…

— Я же сказал вам…

— Я знаю, что вы мне сказали. Но вы — лучший из лучших, таких, как вы, нет и не было. Вы никогда не нарушали закон. Вы только служили ему. Убивали тех, кто этого заслуживал. Это дар Божий. Не думаю, что вы от него отвернетесь. С какой стороны ни посмотри, это грех.

— Мистер Киношита…

— Ито.

— Хорошо, Ито. Я едва могу поднять вилку, куда уж мне браться за лучевик* 1или глушак*. 2До ванной от моей кровати двенадцать футов. Я не могу пройти их без посторонней помощи. Я говорю с вами десять минут, а уже чувствую, что силы мои на исходе, и меня опять тянет в сон. Я — шестидесятидвухлетний калека с атрофированными мышцами, которые едва ли полностью восстановятся.

— Восстановятся, — уверенно возразил Киношита. — Вы же Вдоводел.

— За свою жизнь я многих оставил вдовами. — Найтхаук откинулся на подушку и закрыл глаза. — Не хочу больше слышать этого слова.

— Как скажете. — Киношита несколько мгновений наблюдал, как мерно поднимается и опускается грудь старика. — Но так уж вы устроены, с этим ничего не поделаешь.

Найтхаук вытер пот с лица.

— Быстрее, — попросил он.

Врач взглянула на дисплей пульта управления беговой дорожки.

— Я думаю, для одного дня достаточно, мистер Найтхаук.

— Вы меня слышали.

— Но…

— Быстрее.

Врач пожала плечами и увеличила скорость тренажера.

— Ничего не случится, если вы будете набирать форму несколько лишних недель, — заметила она. — Галактика подождет. Вы даете себе непомерные нагрузки.

— Если я могу выдержать эту скорость, значит, о непомерности речи быть не может. Если не смогу, то свалюсь с этой штуковины, и тогда вы с чистым сердцем скажете, что предупреждали меня.

— Но с чего такая спешка?

— А вы бы не торопились вернуться к нормальной жизни, пролежав на спине больше сотни лет? — прокричал в ответ Найтхаук.

— Это не жизнь, а какая-то гонка, — резонно заметила врач.

— Всю свою жизнь мое тело обладало определенным физическим потенциалом. Я знал, на что оно способно. — Найтхаук старался, чтобы его ноги не отставали от беговой дорожки. — Но последние несколько лет — я говорю о тех годах, что предшествовали Глубокому сну, — я наблюдал, как слабеет мое тело. И теперь хочу вернуть ему прежние кондиции.