Ильяс Найманов - История кукловода

Фугас несколько раз заглядывал в лазарет и переглядывался с Ломом, мол все ли в порядке. Наконец Лом заглянув в глаза Воронина фонариком допустил его к беседе, покинув ненадолго помещение по своим делам. Воронин вполне уже пришедший в себя хмуро мешал ложкой в стакане с чаем. Положенный им кусковой сахар размешался уже давным-давно, но рука продолжала крутить ложкой напиток, заворачивая его по часовой стрелке.

— Ну что, товарищ генерал, как вы себя чувствуете? — осторожно, наконец-то решился спросить Фугас.

Генерал странно блеснув глазами промолчал, однако ложка безостановочно крутившая чай остановилась, он словно прислушался сам к себе.

— Знаешь, Саш, хреново… очень хреново, — после паузы ответил он. Фугас вздрогнул, впервые Воронин назвал его по имени. — Как я себя чувствую? — переспросил он. — Как будто отодрали на площади… на красной… во время демонстрации… на первое Мая…

Фугас с трудом сдержал улыбку, «все-таки кремень, а не человек, его несколько часов назад химера за шкирку держала, а он шутит, хотя тут уже без шутки никак… иначе того…» — подумал он. Оба замолчали, Фугас узнал главное что его беспокоило, Воронин в себе, не дался сожрать его Зоне, только вот почему Бобра отпустил? Генерал словно понял невысказанный еще вопрос Фугаса, но молчал.

— А… этих двух, которых отпустили уже… — начал Фугас. Генерал вдруг бросил жалобный, забитый взгляд на долговца, тот осекся с тревогой глядя в глаза Воронину.

— Хреново, Саш, очень хреново… — вдруг повторил завернутый в одеяло поседевший человек. Внезапно изо рта генерала потекла слюна, взгляд сделался растерянным и беспомощным, по телу побежали судороги.

— Ох-ё! — выдохнул Фугас и бросился укладывать генерала в постель, одновременно зовя врача.

Лом подоспел через минуту, и тут же вколол снотворное. Когда конвульсии у Воронина прошли, и он тихо засопел Фугас вполголоса спросил у врача.

— Что это с ним?

— Это гипноз Фугас, — ответил Лом, — я его уже несколько часов наблюдаю. Его как будто взломали, химера или кто-то еще, к кому она его затащила. Поставили пси блок, он теперь не может думать об этих пленных, которых вы привели.

— Отпустили, — поправил Фугас.

— Отпустили, — согласился Лом, — такая вот картина. Я не знаю что ему еще в голову вкрутили, я ведь не шаман, узнать не могу. Только от этих двоих он все успокоится, не мог, пока их с Ростка не выдворили. Теперь вот вроде в себя пришел, только напоминать ему о них не стоит.

Фугас сочувственно посмотрел на генерала. «И все-таки она добралась до него… даже здесь… Надо будет взять на заметку, что генерал наш того…»

— Мда… — неопределенно произнес Фугас, — но в остальном то он как?

— Пока не знаю. Я его обколол всего, чтобы меньше беспокоился, а так как будто в порядке. Понимает кто он и что он, вспомнил как меня зовут. — Лом грустно усмехнулся, — про семью, про детей спрашивал…

Бобр и Пенка возвращались назад, в заброшенную деревушку практически на Периметре. Долговцы на внешнем, близком к Свалке блокпосту сделали вид что не видят их вообще. Не повернув к ним даже головы. Пара, мужчина и женщина, исчезли в дождливом мареве ниспадающем сверху и сшивающем воедино серое небо и серый асфальт такими же серыми нитями — струями.

Бобр шел осторожно, исподволь опасаясь предательского выстрела в спину. Пенка с растрепанными, мокрыми, русыми волосами, прилипшими к белому лбу, тоже прислушивалась к чему-то своему. Сойдя с до боли знакомых каждому сталкеру тропам, они приближались к периметру. Бобр не опасался оставить след, льющие с неба потоки воды стирали его тут же. Через десяток часов переменного хода и отдыха показались старые баржи. Где-то там дальше легендарный, а теперь брошенный «Складовск». Старая баржа ставшая в одно время пристанищем многих сталкеров, пока расплодившаяся волна кровососов откуда — то из старых строений не захлестнула незадолго до выброса и ее. В той страшной мясорубке, которая закрутилась на «Скадовске» выжило всего несколько человек, но Бобр не застал их. Он появился в Зоне гораздо позже.

Ну вот и тонкая еле заметная колючка — первый, условный ряд показывающий что Зона как будто заканчивается. Вон там далеко приметные кривые сосенки, откуда бьет один из ручьев, стекающих в итоге в облюбованную и занятую им деревушку. В принципе его маршрут проходил мимо этих сосенок, и сейчас он не видел причины менять его. Небо перестало лить воду, но по-прежнему хмурилось, на мечущийся то в одну то в другую сторону ветер, это нормально для граничащей с Большой Землей полосы. На песке были видны грязные следы человека, убегающего большими шагами. Вдавленные во влажный песок ребристые следы армейских берц с остатками черного ила, вот и сломанный камыш, так и не вставший после прохода через него на место. Сталкер пошел вверх по следам которые вели точно к сосенкам, Пенка следовала за ним. Вот тут человек споткнулся об кусок торчащей из земли железки, задний мост какого-то грузовичка, упал, несколько метров помогал себе руками, почти что полз. Очень испуган. «Интересно что бы могло так испугать сталкера здесь?»- с удивлением подумал Бобр и огляделся. Ничего, ровным счетом ничего, даже слепых псов нет, которые здесь гораздо более пугливые и мелкие чем их сородичи живущие десятком километров глубже. «Может зомби? Эти товарищи способны иногда зайти так далеко, что могут перепугать патрули и солдат на бетонной стене. Перепугать, то перепугать, но не так чтобы нестись вот уже… уже почти километр двухметровыми шагами». Бобр усмехнулся, забавно. Сосенки приближались, вот и следы маленькой плоти убежавшей отсюда. «Странно, плоть тоже убежала от этого места большими скачками», — сталкер присел на корточки. Если бы у него было оружие он бы перехватил его поудобнее, если бы был бинокль он бы не вставая с этого места пристально оглядел всю округу, каждый кустик и тряпочку. ПДА он выкинул почти сразу же в первый киселек, лишний маячок ни к чему.