Ильяс Найманов - Столкновение

– Ну так иди и посмотри, ушли они или нет, – хмыкнул солдат, выплевывая соломинку, от которой во рту остался горьковатый, но приятный пряный вкус, отвлекающий от начинающейся жажды.

Фамилия его была Токарев, а в солдатском быту его звали просто Токарь. Он повернул голову и испытующе посмотрел на боевого товарища Семена с труднопроизносимой фамилией, к которому не привязывалась никакая кличка. Налюбовавшись, он снова вернулся к окуляру оптического прицела, безрезультатно осматривая спуск к озеру. Незавидное положение бойцов не изменилось с прошлой ночи. Семен, крепкий, коренастый и обычно веселый, не шутил уже с утра. Пересохшие губы и хрипотца в голосе говорили сами за себя. Вода кончилась еще утром, о том, чтобы идти к своим на запад, сейчас не хотелось и думать.

Их блокпост был разбит ночью. Они, чудом убежавшие от пятнистых практически без амуниции и снаряжения, смутно представляли, куда сейчас идти. Заблудиться было нестрашно, больше всего, до животного ужаса, они боялись наткнуться на гнус. Семен вздохнул, с трудом сдерживая и раздражение, и уныние. Небольшое озерцо, обрамленное камышом, сулило облегчение, к тому же обеззараживающие таблетки у них были, а вот сентябрьское жаркое солнце и незначительные облачка на светло-голубом небе обещали сломить их сопротивление и заставить рано или поздно все-таки сходить за водой.

– Блин, Токарь… Не будут же они нас там караулить? Если бы они знали, что мы тут, сами бы за нами пришли, – сказал он негромко.

Токарь, уже не отрываясь от прицела, снял единственную на двоих пустую фляжку, последние капли которой он тщетно вытряхивал себе в рот полчаса назад, и положил рядом с товарищем.

– На. Что, готов поменять жизнь на глоток воды? – спросил Токарь без особого интереса.

– Нам все равно уходить надо к людям, на запад. Без воды плохо идти. Ты подумай: сейчас все людные точки обходить надо будет. Ни магазина, ни колодца – все мимо. Не сейчас, так потом точно наткнемся на этих. Людные места им маслом намазаны. Ты, если что, стреляй, главное – не тяни.

– Если что… – передразнил его Токарь, удивляясь некоторой легкомысленности товарища. – Даже если попаду, это их не удержит. Хорошо если свалит на время, чтобы ходу можно было дать, а если не свалит…

– Да ты не в него стреляй. В меня, – мрачно сказал Семен, протягивая руку к фляжке, зачарованно глядя, как причудливо играет на потертой алюминиевой крышке паутинка в лучах солнца.

Теперь снайпер отвлекся от смотренной-пересмотренной травы по направлению к озерку и ближайшим камышам.

– Не дури, – севшим голосом сказал он. В его голосе легкой дрожью показал свое дикое лицо страх.

– Ты, главное, не медли… – механически повторил Семен, сграбастал флягу и, вынырнув из-за трухлявого бревна, которое служило им укрытием среди этой равнинной местности, поросшей то ли низким кустарником, то ли какой-то высокой колючей травой, пополз в сторону озера.

Ползти ему было метров сто, и снайперов у противника не было в принципе, не той силой пользовались пятнистые, пораженные вирусом выходцы из Зоны, но, честное слово, лучше ползти под прицелом снайпера, чем быть засеченным одним из тех созданий. Среднего роста ловкий тренированный солдат обозначал свою дорогу редким подрагиванием растительности и едва заметно появляющейся пыльцой, сбиваемой с горькой полыни, уверенно чувствовавшей себя в этих широтах. Через какое-то время подрагивание кустиков прекратилось, и Токарь даже в прицел оптики не мог разглядеть следов его присутствия. Замер солдат, прислушиваясь к обстановке, или обездвижен пятнистой тварью, было совершенно неизвестно.

До того как на их блокпост ворвались бывшие люди, они видели, а точнее сказать, чувствовали перемены в воздухе. Вся природа этого благословенного края чуяла нежить и, бледная и испуганная, пряталась по щелям и норам, а скорее всего, просто убегала от пятнистой нежити, как от стихийного бедствия. За день до прорыва исчезли птицы, перестали щебетать невидимые глазу в высоте певцы, затем вороны с каким-то паническим криком полетели в сторону от Киева, затем утихли сверчки, кузнечики. Даже слепни и комары, нет-нет да и садившиеся на загорелую солдатскую шею, перестали докучать. Люди остались одни. Так взвод из двадцати пяти человек исподволь, незаметно для себя стал немногословным и тревожным лагерем. Токарь не видел, как именно прорвали их несложную оборону, они с Семеном уже вечером, возвращаясь из поредевшей Озерщины с водкой, услышали грохот крупнокалиберных пулеметов роботов ПР127, а потом и ручного стрелкового оружия.