Мария Симонова - Привычка умирать

Слежки вроде бы не было.

Если бы его, воровато оглядывающегося, жмущегося к домам мятежного города, увидел советник Гор, наверняка у него возник бы ряд самых черных подозрений: никаких специальных заданий, связанных с Ростовом-И18, Крапиве не давалось, по идее, в данный момент он должен был разбираться с донесениями агентов, а не лезть собственной персоной в бунтующий лагерь. Но Гора, к счастью, поблизости не было.

Ростов погряз в хаосе и анархии: все витрины были выбиты, на тротуарах разбросаны обрывки упаковок — мародеры порезвились всласть; довольно часто попадались кучки возбужденных людей, продолжавших шнырять по разоренным магазинам. Их никто не останавливал: милиция и военный контингент держали порталы. На установление порядка и одновременное подавление мятежей просто не хватало сил.

Союз разваливался на глазах.

Опер дошел до нужного дома, еще раз проверился и открыл дверь.

Зал бильярдной напоминал центр урагана — тихо и уютно, когда на улице царствует хаос, сметая саму память о власти. Посетителей было совсем мало, они жиденько рассредоточились по бару. Вокруг зеленого стола неторопливо прохаживались два громилы, еще трое наблюдали за игрой. Легкое гудение электрокия, вкусные щелчки шаров, редкие возгласы при удачном ударе и чуть слышное шипение оседающей в кружках пены… Обычный звуковой фон.

Крапива пошарил глазами и почти сразу увидел двух человек, мирно беседующих за угловым столиком. Пройти туда можно было только между двух огромных бильярдных столов.

Улучив момент, когда проход стал свободен, он двинулся вперед, но опоздал: один из игроков склонился над зеленым сукном; за поясом у него торчала рукоять “беретты” с серебряными накладками. Оглянувшись назад, Крапива увидел его партнера, приближавшегося с заряженным кием, опасно выставив его острие.

— Эй, ты! Ты кто такой? Чего надо? Вали отсюда!

— Так свалить или все-таки сказать — кто я?

— Э, придурок, я сейчас жмакну кнопочку, и мало не покажется!

Похоже, что слово у захолустного бодибилдера изрядно опережало мысль, зато шло ноздря в ноздрю с делом: без долгих разговоров дебилдер нажал кнопку на кие.

Малиновый разряд ударил опера в плечо, но сработала обратная связь жилета — вскрик дебилдера, гримаса боли, оплавленный кий катится по затертому ковролину.

Бугай еще тряс обожженной рукой, когда Крапива с разворота удачным хуком свалил на пол его зазевавшегося партнера. Усиленный перстнем кулак сработал, как кувалда. На освободившееся в проходе место подоспел еще один гамадрил с кием наперевес. Уходя от рубящего удара, опер перекатом забросил свое тело на зеленое сукно. Кий только хряснул о край стола.

В руках оказались лучевик и “Скат”, крест-накрест нацеленные в зал:

— Стоять всем! Паралич влеплю!

Пользуясь тем, что они застыли, Крапива поступил по примеру дебилдера — то есть, не дожидаясь эксцессов, моментально выполнил угрозу: прокрутившись на столе, влепил всей компании по заряду. Пять парализованных туш огласили бильярдную грохотом своего почти одновременного падения.

Двое глядели на него из своего угла. Лысый, как коленка, усач в роскошном черном пиджаке неохотно дал знак Крапиве подойти. Другой — не с такими роскошными усами, но с курчавой шевелюрой в виде компенсации — в шоке пялился на происходящее.

Крапива спрыгнул с бильярда, взял стул и уселся к ним.

— Слушай, Холодец, если каждый раз я буду калечить твоих олухов, кому от этого станет лучше, как думаешь? И где ты только набираешь это отребье… Это кто? — Кивнул он на кудрявого. — Почему не знаю?

— Э, ты многого не знаешь, — поморщился усатый. — Зачем тебе все знать? Умным станешь — помрешь быстро.

— Авось не помру. Ты же не собираешься, вот и мне подбанчишь. Обессмертимся! — Крапива наблюдал за реакцией собеседника. Чтобы тот соображал быстрее, он достал парализатор и пальнул в его кучерявого соседа. Ничего, не смертельно, зато показательно. Кудрявчик застыл, раскрыв рот, словно бы услышал что-то сверхудивительное.

Крапива положил “Скат” на стол, вытряхнул сигарету из пачки прямо в рот и щелкнул по основанию перстня — оранжевый огонек возник из завитка узора. Опер выдохнул клуб дыма:

— Ну?

Холодец дернул себя за ус, воровато оглянулся:

— Э… Какое такое бессмертие? О чем ты? Нам работать надо — на всей линии Ростова, видишь, что творится. Самая работа сейчас…

— Ты мне не крути, храповик отшибу! Работа у него!