Андрей Степаненко - Избранник

И он увидел, как трясется маленький русый мальчик от одной только мысли о том, что завтра снова будет алгебра.

— Это же Бугров! — узнал пацана Сашка и мгновенно перенесся в Дом горняка.

Федор Иванович так и сидел на стуле, принесенном кем-то на сцену. Сашка пригляделся к нему — и содрогнулся. Этот человек боялся всего: мизерной пенсии в недалеком будущем, нарастающего неуважения Маргариты, слухов о разводе с женой. Но более всего подполковник боялся людей; где-то глубоко внутри он точно знал: эти твари спят и видят, как сделать его, такого большого и могущественного, маленьким и никчемным. Точь-в-точь как та учительница по алгебре!

— Ну-ка, ну-ка, — пригляделся к нему повнимательнее Сашка — и ясно увидел, что, лишь когда Федор Иванович сажает кого-нибудь в «обезьянник», он может с облегчением вздохнуть и на секунду — не более! — расслабиться.

Сашка представил себе Вселенский Стадион, в который вот-вот превратится эта планета с подачи таких, как Бугров, и покачал головой:

— Им нельзя давать Силу.

— А разве есть другой способ сделать их иными?

— Я боюсь, — только теперь честно признал Сашка. — Я бы очень хотел не бояться, всё понимать и делать то, что надо, но мне это просто не под силу...

— Но ты бы хотел? — склонился над ним шаман.

— Да. Очень.

— Хорошо, — кивнул шаман, — будь по-твоему, — и на глазах начал меняться.

На долю секунды его лицо стало похожим на дядь-Женино, затем сквозь марево нереальности мелькнули черты церковного нищего Коли, затем — Иисуса, но и тот стал двоиться, пока не разделился на две высокие, полыхающее призрачным золотым огнем фигуры.

«Огненные Учителя!» — охнул Сашка.

— Это тебе, чтобы ты ничего не боялся, как ты просил, — громовым голосом произнес один и коснулся его груди.

Сашку сбросило с дивана, и он покатился по ковру, шипя от боли.

— А это тебе, чтобы ты всё понимал, как ты просил, — произнес второй и коснулся его лба.

— Господи Иисусе! — заорал Сашка и ощутил распространяющийся по квартире запах паленого мяса.

И, словно услышав его призыв, Огненные Учителя на долю секунды слились в крестообразное облако.

— А это тебе, чтобы ты мог делать то, что надо, как ты просил! — произнесло облако и коснулось его рук.

Сашка задохнулся от боли и отключился.

Когда он пришел в себя, реальность еще не до конца установилась, и лишь с огромным трудом, да и то не сразу, ему удалось вспомнить, что это дядькина квартира.

Сашка попытался встать, но руки отдались острой болью, и он, как был, на коленках, прополз в кухню, поднялся по стенке и, превозмогая боль, щелкнул выключателем. Воняло паленой шерстью и чем-то еще... не менее мерзким. Сашка принюхался и понял, что вонь идет из-под свитера, взялся за ворот, чтобы снять его, и взвыл от боли — руки жгло нестерпимо.

Он поднес руки к глазам и обнаружил, что рукава свитера мокрые и окрашены чем-то бурым. Сашка осторожно задрал рукав и увидел, что рука залита кровью, а чуть повыше запястья зияет большая четырехгранная рана.

— А?!

Сашка поискал глазами табуретку и осторожно, стараясь не упасть, присел. Потянул вверх второй рукав и увидел точно такую же квадратную, сочащуюся кровью дыру.

«Господи, что это?!»

Кровь беспрерывно текла с пальцев, закапывая желтый линолеум рваными бурыми кляксами.

— Это глюки, — хрипло произнес он. — Я еще не проснулся.

Сашка поднес руки к глазам, и по ним промчалась острая, пробивающая до самого копчика боль.

— Черт!

Это не были галлюцинации.

Сашка криво улыбнулся. Жуткая реальность происходящего обрушилась на него, даже не спрашивая согласия.

— Что это? — спросил себя вслух.

И его рационалистический ум тут же выдал готовый ответ: обычные стигматы.

— Не надо было мне это читать...

Он уже понял, почему все так случилось. Подстегнутая адреналиновой атакой больная психика отреагировала на мысли о Силе и чтение Нового Завета полной реализацией подсознательного. Вирус, или что там с ним происходит, сделал ненужным многосуточные бессонные бдения и истязания себя хлыстом, и, чтобы отождествиться со сколь угодно мощным персонажем, оказалось достаточным просто войти в образ.

— Цирк... — повторил он.

Капающая кровь уже образовала на линолеуме целую лужу, и Сашка решил, что надо что-то делать. Он осторожно, преодолевая нахлынувшее головокружение, встал и подошел к висящей на стене аптечке. Медленно поднял руку и, кривясь от боли, открыл белую дверцу. Достал распакованный бинт и, едва не поскользнувшись в собственной крови, побрел в ванную. Увидел себя в зеркале и обомлел: прямо посредине лба вспух кровавый волдырь, а свитер на груди был прожжен.