Андрей Степаненко - Избранник

— Здравствуй, Коля.

— Здорово, коли не шутишь! Что, креститься пришел?

Сашка сокрушенно покачал головой:

— Можно сказать и так. Мне покоя да смирения не хватает. Веришь — нет, а никакой мочи!

— Велика твоя беда, — сразу понял, в чем дело, Коля. — На пузырь дашь?

— За что это? — улыбнулся Сашка.

— Я тебя покрещу. Крестить, по надобности, и мирянин может.

Сашка представил себе сцену крещения с Колей вместо попа и рассмеялся. Это был бы достойный финал.

— Давай, коли не шутишь! — в тон собеседнику весело согласился он, порыскал по карманам и вытащил полтинник. — Хватит?

— Нормально. Пошли.

Коля встал и побрел прочь, но, когда они подошли к реке, до Сашки как-то дошло всё безумие происходящего.

— Я не понял, Коля, ты что, в Шаманке меня крестить собрался?

— А другой реки у нас нету. Да и Христос в Иордани крестился...

— У тебя что, крышу сорвало? — захохотал Сашка. — Или в школе не учился?! В Палестине среднегодовая температура плюс двадцать восемь!

— Скольких покрестил, а ни один не заболел, — парировал Коля. — Давай, Сашок, не ерепенься. Видишь, я уже раздеваюсь...

Сашка бросил на снимающего валенки Колю дикий взгляд и вдруг понял, что хочет это сделать! Он быстро содрал с себя одежду и шагнул на тонкий лед.

— Давай, давай! — подбодрил его Коля. — Здесь еще мелко. Надо подальше отойти.

Сашка отважно шагнул еще раз, провалился и, охая от ужаса и восторга, высоко подымая ноги и проламывая ледок, помчался вперед, туда, где уже стоял по пояс блаженно улыбающийся ему церковный нищий Коля.

Домой он возвращался на удивление спокойным и уверенным. То ли сказался перепад температур, то ли ему удалось сбросить часть адреналина, но только теперь мир не казался таким безнадежным. И даже если за ним придут — а за ним обязательно придут, — Сашка не хотел провести оставшиеся на воле часы в страхе и суматохе.

Он зашел в квартиру и, решительно отбросив мысли о Маргарите, разворошил дядькину книжную полку. Среди трудов Блаватской, Ошо и Раджниша отыскал Новый Завет. Улегся на диван, натянул до подбородка теплый плед и принялся читать.

История живого страстного человека была описана просто и безыскусно, и Сашка так втянулся в чтение, что и не заметил, как пролетел день, а за окнами снова повисли сумерки. Он отложил Завет в сторону и вдруг подумал о шамане Николаеве, своем прадеде.

«Он, поди, и крещен-то не был? Хотя имя и фамилия наши... Черт их, этих нерусских, разберет!»

Сашка понятия не имел, что таилось в истории его семьи даже на три-четыре поколения назад. Он закрыл глаза и почему-то вспомнил бомжа Колю, затем дядю Женю, — а как все хорошо начиналось!

Мир стал зыбким и цветным, а Сашка так и лежал в полудреме, просматривая все, что услужливо подсовывало ему воображение...

И тогда появился прадед. Он плавал в воздухе прямо над диваном с этим дурацким огромным бубном в руках и выглядел каким-то нереальным.

— Когда делом займешься, внучок? — поинтересовался он.

— Мне с этим не справиться, дед, — растерянно приподнялся на диване Сашка.

Шаман усмехнулся:

— Чтобы сбросить лавину, достаточно топнуть ногой. Чего тут сложного? Просто забраться на вершину и топнуть!

«Достал!»

— Брось, дед, лавина уже пошла.

— Если ты не вмешаешься, они друг друга просто перебьют. Именно ты — Избранник Силы! И только в твоих руках судьба всей шестой расы! Почему ты боишься?

— Не в этом дело, — соврал Сашка. — Просто я не хочу этой судьбы.

— Не надо бояться, — сурово произнес шаман. — Твой страх сбрасывает тебя вниз и снова делает человеком. Таким же, как они. Разве ты еще не понял?

Прадед внезапно ударил в бубен, и мощная вибрация пронизала Сашку аж до копчика. Что-то в этом было.

— Почему они такие жестокие? — неожиданно для себя спросил он.

— Потому что они люди. И они боятся, — так же прямо ответил прадед. — Хочешь, покажу?

Он ударил в бубен еще раз, и теперь грохот был такой, что Сашку чуть не сбросило с дивана, и он мгновенно выпал из реальности и провалился в сюрреалистический мир Силы.

Только здесь всё стало просто и понятно.

Он всей кожей ощутил дикий ужас пятнадцатилетнего арабского террориста перед сатанинской мощью наступающей западной цивилизации с ее ракетами, обороняющими покой продавшихся шайтану мужчин, и видеокультурой, воспевающей падших, даже не прикрывающих лица женщин.

Он до слез прочувствовал жуткий стариковский страх отставного генерала из Пентагона. Ибо перемены теперь всегда ведут к худшему и всегда наступают слишком быстро.