Мария Симонова - Диагноз – бессмертие. Одержимые бессмертием

— Алле!!! — И настроение испарилось окончательно…

Инспектор Гор прибыл в Кемерово слишком поздно, хотя и «по горячим следам».

Теперь он, вернувшись в свой кабинет, изучал и систематизировал собранный материал. Преступниками была испорчена аппаратура портала «Боливии». В контрольно–пропускную систему запущен неизвестный вирус. Взят заложник — капитан О'Рейли. Так.

Гор кинул взгляд на лежащий на столе пластиковый пакетик с серым порошком внутри — остатками прибора, сгубившего систему «Боливии» и после этого самоуничтожившегося. Гор на минуту отвлекся, чтобы вызвать человека из экспертного отдела. Потом вновь склонился над столом.

«Идем дальше. Вблизи тамошней Москвы рухнула бурильная платформа — пятнадцать трупов, среди них обнаружен труп заложника. Скринирование результатов не дало — мозги как каша. Так. На разном расстоянии от платформы найдены две разбитые машины — пустые. Куда делись люди? Очевидно, добирались до Москвы пешком. Проверить. Еще шесть разбитых машин в двадцати пяти километрах от Москвы — двенадцать трупов, по результатам системного опознания — десять наймитов из службы Левински и два члена Гильдии. Так. В Москве взорвана аппаратура портала. Преступникам удалось скрыться. Приметы машины… Так. Эту машину Каменский уже ищет — и сдается мне, что не он один. Ясно, что гора трупов между Москвой и Кемеровом — результат разборок Клавдия с Левински за «Инфинитайзер“. А Ричард Край тем временем проскакивает между ними и ускользает с планеты с прибором в руках. Везучий, паршивец. Кстати, вопрос — сознательно он убил заложника или тот погиб случайно?.. Скорее всего специально убил, ему не привыкать — выбросил живым из машины на уже упавшую платформу, чтобы его смерть выглядела естественной…»

Стук в дверь оторвал Гора от размышлений — явился вызванный им эксперт. Кивнув приветственно, Гор протянул ему пакетик:

— Коля, сделай экспертизу. Это срочно. И еще — подними результаты экспертизы по байку Анжелы, помнишь тот серый налет на материнской плате? Сравни его с этим порошком, результаты анализа сразу мне.

— Что, появились сдвиги? — полюбопытствовал эксперт.

— Пока нет, — ответил Гор и добавил: — Но с твоей помощью, надеюсь, скоро появятся. — Он уже всей кожей чувствовал приближение удачи, словно охотничий пес, взявший твердый след.

— Алле! — Голос Барича говорил о высокой степени раздражения. — Если ты, урод, опять забыл…

Вообще–то Барич, насколько я его помню, старательно культивировал собственную вальяжность и даже некую барственность, созвучную фамилии. Видимо, он принял меня за кого–то другого, с кем можно было не церемониться. Очевидно, у него свои напряги, и конфликтовать по пустякам, еще не начав разговор, по меньшей мере глупо. И так я рискую, в открытую вызывая его на разговор. Хотя… Милко почти не имел дел с Гильдией, по крайней мере, старался не иметь, однако регулярно отстегивал долю, как и все остальные. Он неплохо представляет себе, чем я зарабатываю на жизнь и каково становиться у меня на пути.

— Привет, Хамовник. Узнал? — весело и несколько свысока произнес я. Хамовником Барича величали только в очень узком кругу. Кроме меня в него входили еще человека два или три, включая Клавдия. Не уверенный, что мои голосовые модуляции уже полностью восстановились, я добавил. — Это Окунь. Привет.

— О, дьявол! Окунь? В чем дело? У меня же есть еще целых десять дней!

Какие еще, к дьяволу, десять дней?! Милко словно ждал моего звонка. Ждал и боялся. Странно. А может, и не моего?.. Он явно пребывает в сильном смятении.

— Ничего не понимаю, дружище. Какие десять дней?

— Не валяй дурака. Я говорил с Арчи, и он твердо мне обещал, что время у меня есть! — Голос Барича чуть не сорвался, поставив меня в тупик. О чем этот истерик мог говорить с Арчи? И с каким Арчи? С порученцем Клавдия?

— Ладно–ладно, какие еще десять дней? Брось мне баки забивать. Нужно свидеться и желательно сегодня. Есть о чем поговорить.

— Окунь! Ты же знаешь, что не в моих правилах вилять. Ты же меня уже не первый год знаешь. Я тебе еще раз говорю, — в голосе Барича сквозило уже неприкрытое отчаяние, — что срок истекает только через десять дней. Я все верну, клянусь! Но через десять дней. Сейчас я пуст, как бутылка из–под рома.

— Послушай, Милко, я вижу, что у тебя какие–то проблемы. Ты пуст — это я уловил, но я как раз и предлагаю тебе поучаствовать в наваре. Наклевывается одно неплохое дельце вроде того, в Курске. Помнишь? А ни о каких сроках я и понятия не имею. Какие еще, черт побери, десять дней? Если ты занят, так и скажи, а то я могу подумать, что у тебя крыша съехала и голуби разлетелись. Тогда я найду другого партнера.