Мария Симонова - Диагноз – бессмертие. Одержимые бессмертием

Они, видимо, решили, что я — хитрый негодяй, раз хочу вести переговоры прямо из помещения портала. Тем не менее эти первоначальные, с их точки зрения, требования выполняются довольно быстро. Великая все–таки вещь — дорогостоящий заложник. И Граберу это не мешало бы учесть

Причины уступчивости стали ясны после въезда в портал: аппаратура оказалась заблокирована, что, по их мнению, должно было превратить нас в пленников, которых можно будет держать здесь в длительной осаде, моря голодом, жаждой и донимая штурмами.

Осада продлилась около двадцати минут — столько примерно времени мне потребовалось, чтобы взломать эти дилетантские коды. Тем временем Грабер по селектору пудрил мозги властям — в этом деле у него обнаружился незаурядный талант.

Сняв информацию с местной базы о том, во сколько и куда именно отбыл сегодня с прииска инженер Краснов Василий Жанглович, я велел Граберу сворачиваться и набрал прямой код переброски — портал дал сведения, что порт прибытия будет общественный, стандартных габаритов, так что с машиной у нас проблем не возникнет. И со следом тоже — уж об этом я : позабочусь. Потом завел трейлер в пусковую камеру, и вышел из кабины, прихватив с собой гранату. Двери уже сходились.

Бросив гранату на стойку контрольно–пропускной системы, я вскочил обратно в машину за мгновение до прыжка.

Надо сказать, что все это время меня по–настоящему волновало только одно: очень хотелось верить, что инженер отбыл с прииска не налегке, а вместе с черным кейсом.

— Позвольте узнать, молодой человек… Я понимаю, что мой вопрос может показаться бестактным, но… — Академик Болдырев оторвал пальцы от переносицы, еще раз заглянул в лежавший перед ним на столе открытый кейс. Контейнер он открывать и не собирался. — Откуда это у вас?..

— Не имеет значения. Я плачу вам за консультацию, а не за лишние вопросы, — бестактностью на бестактность ответил Барич. — Вы можете взять прибор в руки и рассмотреть повнимательней. Если это необходимо — протестировать. — Он пододвинул кейс ближе к академику. Тот откинулся назад, словно к нему придвигали бомбу:

— Это излишне. — Отрицательно замахал руками. — Нет–нет. И деньги вы можете оставить при себе. Весьма жаль, но я ничего не могу сказать вам по данному предмету. — Академик решительно поднялся. Покачал головой. — Ни–че–го, абсолютно.

— Не компостируйте мне мозги, профессор! Это же по вашей части! Вы мой консультант, и я плачу вам хороший гонорар.

— Возможно. Однако ничем не могу вам помочь. Академик застыл над столом, всем своим видом давая гостю понять, чтобы тот немедленно исчез из его кабинета вместе со своим чемоданом. Барич подумал, что высоколобый набивает цену. Но предложить больше он сейчас просто не мог. Или старик испугался? Чего?..

— Скажите только, как он работает, и вы больше никогда не увидите ни меня, ни этого прибора.

— Нет. Весьма сожалею!

Барич решил идти напролом — ничего другого ему не оставалось, к тому же это тоже был косвенный способ добыть информацию.

— Чего вы боитесь, профессор?

— Молодой человек… — В голосе академика прозвучала сочувствующая нотка. — Вы, насколько я понимаю, попали в это дело случайно — хотя, признаться, затрудняюсь представить себе такой случай… Так вот, могу дать вам совет — не пытайтесь продать этот прибор. Избавьтесь от него немедленно и так, чтобы ни единая душа даже не заподозрила, что нечто подобное могло попасть к вам в руки.

Старик действительно боялся. Без малого не трясся. И конечно, не из–за Барича какого–то там специалиста по комплит–бизнесу, как его представили через одно деловое знакомство, — а за свою высоколобую шкуру.

— И еще одно, молодой человек… — Барич уже закрывал «дипломат». Поднял глаза. — Как бы вы ни поступили с этим контейнером, я прошу вас не упоминать в этой связи моего имени. И вобще никогда его не упоминать. А лучше всего пройти процедуру частичной очистки памяти. Видите этот значок? Это гриф Администрации. И они не станут вас долго и вежливо спрашивать, откуда вы взяли сей предмет. Вас просто подвергнут немедленному глубокому ментоскопированию. Но не это убедило Барича в его искренности. А то, что старик и пальцем не прикоснулся не то что к прибору, но даже к кейсу, в котором он лежал. Над этим стоило подумать, и Милко зашел в ближайшее кафе.

Заказал кофе и страстно любимые им слоеные пирожные с кремом. Когда поднос доставил заказ, он решил было, что неприятные мысли можно отложить на полчаса, но коминс издал мелодичную трель вызова. Абонент не определился, и Барич не стал отвечать. Вместо этого подтянул к себе ароматный кофе и потянулся за пирожным. Но коминс продолжал настойчиво пищать. «Ну, если это этот кретин опять забыл, как пользоваться синтезатором, я ему!» — Он с сожалением глянул на пирожное, рявкнул: