Елена Семёнова - Собирали злато, да черепками богаты

– Виктор Разгромов.

– Спасибо вам, господин Разгромов! Вы благородный человек!

– Поспешите, юноша. Уходите отсюда быстрее. Граф!

Пожилой господин удивлённо поднял голову.

– Возьмите и вы вашу долю.

– Благодарю вас, милостивый государь, но я не возьму.

– Почему?

– Вы, я вижу, благородный человек, но и я ещё не совсем забыл понятий чести и достоинства… Я проиграл свои деньги… Я низко пал, я позволил этому пороку завладеть мной всецело… Это мой грех, и мне одному надлежит платить за него по векселям, которые представит жизнь… Каждый должен платить по своим векселям сам.

– Что ж, понимаю. В таком случае, прощайте, господа! – Разгромов уже отступил к дверям, когда на лестнице, ведущей наверх показалась женская фигура, и женский голос властно спросил:

– Что здесь происходит?

– Эва! Сама генеральша! – ахнул «бывший человек».

– Полюбуйся сама, – прохрипел банкомёт, всё ещё лежавший в углу. – Эта гнида сломала мне ключицу…

– Разойтись всем!

Мазурики расступились, и генеральша вышла на середину комнаты. Взглянув на неё, Разгромов опустил револьвер:

– Здравствуй… Аня… А я-то думал, что «генеральша» – это просто кличка хозяйки этого милого логова. А, оказывается, настоящая…

– Викт о р? – генеральша казалась взволнованной. – Вот, как встретиться привелось… – метнув злой взгляд на мазуриков, она повысила голос: – Сколько раз говорить, чтобы мокроты в моём доме не разводили?! Я вас, чертей, в полицию сдам! Пошли прочь отсюда!

– Так он ведь все деньги наши заграбастал! Весь банк!

– А вы играйте лучше! Я что сказала?! Вон все!

– Он мне ключицу сломал! – крикнул банкомёт.

– И поделом тебе! Кто мне давеча рожу грозился порезать?!

– Теперь точно порежу!

– Заклёпни, а то лягашам вмиг сдам! По тебе острог уж соскучиться успел!

– Ух ты, язва моровая…

– Поговори мне! Вон все пошли!

Через пять минут комната опустела. Последним, допив вино и поклонившись Разгромову, её покинул граф. Генеральша прервала молчание первой:

– А ты и ухарь! Трёх шулеров за пояс заткнул! И как это тебе удалось?

– Тренировался долго. Стало быть, ты теперь «мельницу» держишь, моя богиня?

– Держу, Витя, держу. А что прикажешь делать? Муж меня выгнал, а ты забыл. А кому я нужна? Разве что в содержанки… Пожила и в содержанках у купца одного. Гнусно! Думала однажды утопиться, да струсила. Купец, правда, щедрый был. Уж я с него всё взяла… Денег скопила! А потом он помер. А ко мне один фартовый наведываться стал… Его потом арестовали. С него всё и началось. Прежде у меня салон для полусвета был, а теперь, вот, «мельница» для всякого сброда… Зато уж тут я генеральша, хозяйка. Хоть они меня зарезать и грозятся, а не смеют, – Дагомыжская грустно усмехнулась. – Видишь, Витя, как меня жизнь обманула. А я-то уверена была, что перехитрила её, вырвалась из этой проклятой мне уготованной судьбы, а, оказалось, что нельзя, невозможно вырваться… Судьба не прощает обмана, разворачивается и бьёт наотмашь… И вместо честной бедности воровские «малины», вместо бедного мужа с детьми – «коты»… Весело живу! Так весело, что уже точно знаю, какой конец этой развесёлой жизни будет: или зарежет меня этот рябой чёрт, или в богадельне от дурной хворобы окочурюсь… А ты что же? Всё такой же прожигатель жизни?

– Пожалуй, что так, – Разгромов закурил трубку.

– Трубка та же… И ты всё такой же – воду с лица пить и только… А я?

– Что?

– Постарела? Подурнела?

– Ты изменилась, – честно ответил Разгромов. – Хотя всё ещё красива.

– Красива, говоришь? Так, может, и не побрезгуешь вспомнить наши с тобой дни счастливые?

– А «коты» твои меня не порвут? – усмехнулся Виктор.

– Я сама их за тебя порву, – ответила генеральша, прижимаясь к нему, и вдруг заплакала. – Единственный ты мой… Я по тебе стосковалась… Видишь, какая я стала… Последнюю гордость забыла, сама тебе на шею вешаюсь, боюсь, что прогонишь…

– Не прогоню, Аня, – ответил Разгромов, обнимая её и целуя в голову. – Ты ведь моя богиня…

Наутро, уходя от неё, он пообещал:

– Я скоплю денег, найму квартиру и заберу тебя из этого притона. Даю тебе слово!

– Не обещай ничего. Ты меня и без того счастливой сделал… Большего и не прошу. Ты – ветер в поле. Оседлая жизнь не для тебя.

– Нет, Аня, – Разгромов мотнул головой. – Хватит, нагулялся. Пора и жить… Мы ещё поживём с тобой. Будешь моей Евой. Подожди только.

– Я тебя всегда жду, Витя, – прозвучало в ответ.