Элла Крылова - Мертвый и Похороненный

– Приказ, – коротко сказал Лето и протянул мне длинный конверт. – Занять прежнюю должность. У нас война.

– Трахнутый вонючей гиеной выкидыш, – прошипел я.

– А вот этого я не слышал, – лицо Лето стало до отвращения серьезным. – Я должен доставить тебя не позднее завтрашнего утра. Или твою голову, если ты вдруг решишь не согласиться.

– Ты всегда приносил добрые вести, Лето, – я быстро выхлебал содержимое стакана, совершенно не чувствуя вкуса. Ну? Я ждал этого все три дня, как вернулся наш похороненный царь. И почему теперь мне хочется заползти под кровать и выть оттуда, как стая шакалов, сожалея о том, что я не успел сбежать в северную столицу вместе со своим магазином?

– Рад снова служить вместе с тобой, Жаба, – усмехнулся Лето. – Тебе не интересно, с кем мы воюем?

– Нет, – прохрипел я. – Хоть с Парастатом, хоть с кочевниками Дучи, хоть со всем остальным миром.

– Я доложу царю, что ты воспринял приказ с энтузиазмом, – Лето подмигнул и поднялся. – Я пошел. Что делать с вином, разберешься сам. Увидимся утром.

Дверь захлопнулась. Колокольчик еще некоторое время обиженно звенел. «Надо закрыть засов», – подумал я, но вместо этого снова наполнил свой стакан. Вино было темно-фиолетовым, почти черным. И густым, как патока. И таким же сладким. Я, наконец, смог почувствовать его незнакомый вкус. Молодец, Лето. Мы не виделись семь лет, а он до сих пор помнит, что я люблю сладкое. Надо мной все время все потешались, что, мол, как девчонка. Но мне было плевать. Терпеть не мог никогда кислое дешевое вино или еще того хуже – пиво, которое наши солдаты вообще вместо воды пили с тех самых пор, как мы покинули границы Длинной Земли.

Я налил себе еще. Тарма. Когда царь только становился таном, я был одним из его воинов. Я всегда был так себе воякой, знаю с какой стороны меч держать – и то хорошо. Третий шлем с краю в пятом ряду. Хм. Царь… А тогда у него еще было имя. Я и теперь могу его вспомнить, только зачем? Его отец выкинул его и его мать из столицы, объявив ее шлюхой, а его – ублюдком. Царю тогда было… восемь? Девять? Я не помню. А он помнит. На то он и царь. Их приютила моя мать. Мой отец сначала был против, за что потом и поплатился.

Царь стал таном, отобрав у своего отца трон. В семнадцать лет он сколотил банду наемников. Или разбойников? В наших краях эти два понятия мало чем отличались. Длинная Земля – кусок никому ненужной пустынной каменистой местности, где живут только ударенные патриотизмом в голову. Там почти ничего не растет, а из дичи водятся лишь дикие козы, подстрелить которых может только собаку съевший на охоте маньяк. Зато гонору в жителях Длинной Земли хватит на весь остальной мир. Но это все в прошлом…

У отца царя было трое наследников. Кто знает, как захватывается власть, тот понимает, что с ними случилось. Хуже было только отцу, он у царя был самым живучим – смог прожить дней десять без еды и воды. Наверное, его кости до сих пор украшают Холм Ораторов в Длинной Земле, не знаю. Будь я верным подданным царя, я бы не решился снять страшную декорацию. Скелет в короне – хорошее напоминание подлецам о возмездии…

Царь был плохим патриотом. Длинная Земля стала для него тесной сразу же, как только он захватил трон. Став таном, он заявил, что столь гордый народ не должен ютиться в такой заднице, что в мире есть земли более достойные нашей смелости, решительности и прочих достоинств. Он объявил мобилизацию.

Не могу сказать, что был ближайшим соратником царя. Так получилось, что я был его другом детства. Точнее не так, конечно. Другом его был мой старший брат. Он же им и остался до сих пор – Гота, его главный советник и военачальник. Разумеется, Готой его никто теперь не зовет – это домашнее имя. Он стал Дланью тогда же, когда царь надел корону тана. «Что скажешь, моя правая Длань?» – спрашивал его царь. А мой брат ему отвечал… Он был мудр и скор на расправу. Именно он настоял на обязательной смерти наследников тана, хотя старшему было двенадцать, а младшему четыре. «Это сейчас они трогательные детишки, размазывающие сопли по щекам, – сказал Гота тогда. – Но пойдет несколько лет, и любой из них, не задумываясь, всадит тебе в спину нож, мой тан. Наследники не бывают детьми».

А что же я? У меня отыскался другой талант, к мечу и копью не имеющий никакого отношения. Растущая армия потребовала снабжения, обеспечения и счета. Вот этим всем я и занялся. Я торговец, а не воин.

Бутылка уже подходила к концу, когда колокольчик над дверью забренчал снова. Я с трудом поднял голову и сфокусировал взгляд на вошедшем.