– В лесу сейчас темно, поди всякая нечисть уже повылазила. – Продолжал ныть конь. – Пока туда, обратно и ночь на сухую пройдет.
Они стояли на широкой и прямой улице перед царским подворьем. Называлась она Императорский проспект. Кто такие Императоры, уже никто не помнил. Старый дворцовый колдун и пьяница утверждал, что это что-то вроде царей, только поглавней будут. Но ему по привычке не верили. Потом этот колдун куда-то сгинул. Смысл слова «проспект» тоже затерялось где-то в глубине исторических эпох. Но к названию все привыкли, и поэтому никто не ломал голову, что бы это значило. Кроме вышеозначенного колдуна.
Императорский проспект пересекал весь город: одним концом упираясь в широкую реку, а другим – в деревянную стену, отгораживающую город от Безумного Леса. Все понимали, что это хлипкая защита от загадочного соседа, но укреплять стену никто не торопился, надеясь, что ничего страшного из его дебрей не вылезет. Проспект был центральной улицей города, и потому был замощен камнем, его время от времени ремонтировали, и по праздникам даже подметали.
Кроме Царя, вдоль Проспекта жили самые богатые и почитаемые горожане: бояре и купцы. Рядом с царским дворцом стояли высокие красивые дома придворных советников. Напротив дворца возвышался темной громадой замок воеводы Красноноса, его огораживал высокий каменный забор с железными воротами. Рядом с царским дворцом, по левую сторону, за ажурным железным заборчиком стоял красивый трехэтажный дом с вычурной колоннадой и балкончиками, высокими тонкими шпилями на крыше. Там жил со своим многочисленным семейством Железный Дровосек – казначей царского двора, главный банкир города, он же главный торговый советник. Вдоль проспекта стояло несколько респектабельных элитных трактиров для золотой боярской молодежи.
Но сейчас на проспекте никого не было, только перед царским дворцом, возле ворот, прохаживалось два стражника. Они с завистью смотрели на ярко освещенные окна караулки, откуда доносились радостные крики. Вдоль улицы кое-где горели фонари и факела. В основном они освещали входные двери трактиров, чтобы припозднившийся путник непременно заглянул на приветливый огонек.
Не доходя до дворца, Иван решительно повернул коня между заборами, и друзья нырнули в темень кривого и пустынного проулочка. Пыльная дорожка затейливо вилась между небольшими уютными домишками. Здесь уже шла совсем другая жизнь. В таких домиках селились ремесленники, приказчики из магазинов и прочий, неплохо зарабатывающий, но незнатный люд.
Городская голытьба и нищие, как могли, устраивались на самой окраине города, возле крепостных стен. И даже за ними, но это в основном те, кому терять уже было нечего и не убоявшиеся ночного Леса.
Стараясь не шуметь, поминутно озираясь, друзья добрались до длинной высокой стены, сколоченной из толстых, широких досок. Она занимала добрую часть проулочка. Это была задняя стенка царских сараев. Здесь было особенно тихо и безлюдно.
Иван внимательно оглядел улочку, ничего подозрительного не заметил и без лишних слов вытащил небольшой, специально припасенный для такого случая ломик. Засунул в знакомую щель и с тихим скрипом отодвинул несколько досок. Еще раз оглянулся и стал сноровисто вынимать из щели поленья. Через несколько минут телега наполнилась, он закрыл ее дерюжкой. Задвинул доски на место, придирчиво оглядел стену и, взяв Коника под уздцы, торопливо пошел к выходу. В противоположную сторону, с которой они пришли. Только отойдя подальше от царского дворца и поплутав на всякий случай по улицам города, он шумно выдохнул.
– Кажется, никто не заметил, – с облегчением выдохнул он. – Все, это в последний раз. А то уже царские дровишные что-то подозревать стали.
– Вань, – ехидно спросил конь, – ты сколько раз это говорил за зиму?
Своих дров на зиму у них было заготовлено много, и когда они жили одни, им таких запасов вполне хватало. Но с приходом Елены в дом, многое изменилось. И дров стало не хватать, сколько ни заготавливай.
– Нет. Все, хватит. Сейчас весна, не холодно, – оправдывался Иван. – Будем теперь ездить в лес. А то неровен час – заметут.
Коник только весело качал головой и взмахивал хвостом и гривой. Не верил он Ивану, для них этот разговор был привычен. Всю зиму, после каждого набега на царские дровяные склады, Иван говорил, что это в последний раз. Но когда приходило время снова ехать в лес, ноги сами их приносили в этот проулок. Иван боялся не того, что его поймают царские дровишные, перед Царем он как-нибудь выкрутится, не впервой, а того, что приходится воровать. Сам этот факт его немного расстраивал, но он ничего не мог поделать с собой. Ну, не хотелось ему тащиться в лютый мороз в лес. На охоту с друзьями – другое дело. Или просто с Еленой прокатиться по накатанному зимнику. А за дровами… ему казалось как-то глупо и даже не солидно. Но после этого, всегда было как-то тяжело на душе.
Читать дальше