Екатерина Мазо - Развод

Мы с Зоинькой как на крыльях неслись в сторону Арбата, как будто крик Тани «Девочки, куда же вы?!!!» еще мог настичь нас по дороге.

–Она, наверное, здорово на нас обиделась.

–Да, бедненькая Таня. Стоит там одна возле верблюда. А мы – такие заразы!

–Ужас просто! А как ты догадалась, что я хочу смыться?

–Я сама хотела смыться больше всего на свете. Ну и жара сегодня.

– Давай зайдем куда – нибудь, посидим в прохладе.

Старый Арбат был еще одной причиной страстного желания оказаться в Гнессинке. Каждый день можно будет болтаться здесь сколько угодно. Нарядная пешеходная улица в серой Москве – уму не постижимая роскошь. Художники продают здесь картины, музыканты играют прямо на мостовой, поставив на землю раскрытые футляры, в которые прохожие кидают монеты. Грузинский салон с украшениями и ресторанчиком, где вполне можно наскрести на порцию хачапури. В тот день денег на кафе у нас не было. В галантерейном магазине можно было немного остыть под вентилятором, но остаться подольше не получилось. Грудастые тетеньки в специальных фартучках уже начали шипеть на нас. Мы вышли снова на душную улицу.

Совсем рядом оказался небольшой уютный часовой магазин. Мы толкнули тяжелую резную дверь. На ней дружелюбно звякнул колокольчик. Покупателей не было. Две продавщицы точили лясы за прилавком. По всем стенам были развешаны разных размеров и конфигураций часы. С ходиками, кукушками, серебряными и золотыми стрелками, круглые и квадратные, всех цветов и размеров, большие и маленькие. Все они показывали разное время. В уютном углу стояли два удобных кресла. Мы с Зоинькой присели в них, предвидя немедленную расправу. Но никто не обратил на нас внимания. Мы сразу же поплыли в этом прохладном тикающем ковчеге по волнам разговоров, откровенных признаний и первых взаимных восторгов.

Потом за окнами начало темнеть. Это значило, что мы сидим в магазине уже порядочно. Посетителей по-прежнему не было. Странно: в других магазинах – толчея, а здесь – никого. Куранты пробили полночь.

–Не подскажете. Который час? – спросила я у продавщицы.

–Понятия не имею. Наверное, часов шесть – семь. Кто ж его знает.

–А на прилавке там у вас нет правильных?

–Вот, смотрите, – показала она. – На этих– шесть пятнадцать. На эих – пол седьмого, а на этих вообще двенадцать сорок. Выбирайте. Что вам больше нравится.

Странно было находиться посреди темнеющей и тикающей комнаты, где невозможно определить время. Было ясно – здесь вмешались высшие силы. Мы вышли на пустую улицу. Теперь нас было только двое.

Назавтра были полные тоски Танины глаза, ее бледное, показавшееся вдруг очень некрасивым, лицо. Она не спала всю ночь. Плакала. Старшая сестра просидела с ней на прохладном балконе до рассвета. Держала Таню за руку и все гладила, гладила ее мягкую маленькую ладошку:

–Не расстраивайся. Они, наверное, просто пошутили. Завтра вы опять будете вместе. Хочешь яблочко?

–Они бросили меня, как ненужную вещь. Я такого от них не ожидала. Особенно от Кати.

(Почему это, особенно?)

В тот день Таня завалила экзамен и исчезла из нашей жизни навсегда. Говорили, что она пропустила год, а потом поступила то ли в «Октябрьской революции», то ли в «Ипполитовское», то ли вообще уехала в другой город. С тех пор прошло бог знает сколько лет. Мы никогда ее больше не видели.

Идеальная жена неслышно ступает по квартире. Она где-то здесь. Воздух пронизан тончайшими вибрациями ее присутствия. Мужчина существует в сладком киселе домаашнего уюта. Тумбочка слева, дверь в клозет – справа. Рефлекторно. Жена где-то рядом, она растворена в пространстве привычным запахом и легким приветливым щебетанием птички, не слишком роскошной, но зато мало гадящей и не требующей особого ухода. Ее присутствие – это легкий аромат духов и тихие шаги по свежевымытому полу. Только любимый муж захотел, и вот его уже обвивают ее теплые руки, касаются ее нежные губы. А пожелай только он, и жена отвалила. Где-то в дальней комнате тихонько складывает постельное белье ровными стопочками и напевает тихую счастливую песенку. Или она ушла с собакой в парк на прогулку. И все это – с улыбкой на обработанном косметичкой (усы-брови-пилинг) лице. В шкафах порядок, в доме чистота, на кухне – обед. А главное, – все, что говорит и делает муж, ей очень даже нравится. Она сидит в фартучке, сложив умильно руки на груди, и излучает спокойствие, согласие, благоговейный восторг.

Я слишком долго была такой. Каюсь. И вот результат: я сломала прутья семейной клетки. Под невзрачным оперением оказался новый слой роскошных, цветных, рвущихся на волю крыльев. Да, крыльев! В связи с этим, граждане судьи, я и требую развода!