Жак Мазо: Орлиный мост

В полдень, в первое воскресенье августа 1998 года, солнце нещадно палило над Севеннами. Даже легкий ветерок не освежал иссушенную землю. Природа словно оцепенела, и даже сверчки перестали петь.

Несмотря на ужасную жару, Ноэми Майар и ее дочь Вероника взбирались по склону горы Монвайан неподалеку от селения Лазаль. Здесь перед путешественником открывалась живописная панорама, но дорогой редко пользовались, особенно в это время дня: ведь надо было не просто иметь привычку к дальним прогулкам, но и обладать таким качеством, как выносливость, чтобы не обращать внимания на жару, пыль и тучи насекомых… Все это в полной мере относилось к Ноэми и Веронике, которые часто бродили по окрестностям, желая побыть вместе вдали от шумного городка Алеса, где они жили.

Разговаривать, идя в гору, было трудно, поэтому они молчали. Мать и дочь то и дело останавливались, передавали друг другу флягу с водой и, переглянувшись, вновь отправлялись в путь.

Вскоре они уже проходили последние метры, приближаясь к небольшому отлогому месту рядом со старым Орлиным мостом. Возвышавшийся над рекой, русло которой пересыхало каждые пять лет, он был известен тем, что с него открывался уникальный вид на окрестности Севенн. Этот мост не раз вдохновлял живописцев и фотографов на создание великолепных работ.

Отдохнув еще немного, женщины ступили на расшатанный мост. В нескольких местах каменные балюстрады, не имевшие опорных балок, осыпались. Настил моста, разрушенный ветром и дождем, пошел трещинами, причем такими широкими, что иногда приходилось идти по крепежным дугам.

Пока Вероника любовалась пейзажем, Ноэми достала старенький «Пентакс» и, осмотревшись, стала фотографировать причудливо разветвленное русло реки. Не беда, если из-за яркого солнца фотография выйдет не очень удачной — все равно будет память на долгие годы!

Внезапно Вероника, только что стоявшая рядом, пошатнулась и начала судорожно глотать воздух. Не произнося ни звука, она повисла на руке матери, затем, бросив на нее испуганный взгляд, упала на землю. Ноэми в тревоге склонилась над дочерью, стала звать ее по имени, трясти, бить по щекам. Наконец Вероника открыла глаза, но то были глаза слепого — казалось, она ничего не видит. Губы ее зашевелились, но мать не услышала ни одного звука. Девушка задрожала.

— Нет! Нет! Оставьте меня! Только не это! — закричала она мужским голосом.

А через два часа в единственном кафе Лазаля, хозяином которого был Антонен — старейшина села, — оживление достигло предела. Секретарь мэра Жорж Перрен рассказывал о случившемся посетителям, расположившимся у стойки бара:

— Вот так история! Полицейские из Алеса приехали вместе со «скорой», чтобы оказать помощь малышке, которая потеряла сознание на Орлином мосту. Вроде бы с ней приключился обморок, а проснувшись, она заговорила мужским голосом!

Старики закивали.

— Конечно, — заявил один из них, — ничего удивительного. Этот мост приносит несчастье!

— Еще бы, — подтвердил Антонен, — там наверху творятся странные вещи.

— Да, а мы так и не знаем, что же произошло на самом деле! Я вам говорю: этот мост проклят!

Какой-то человек, сидевший в глубине зала, отложил газету и приблизился к стойке.

— Ну вот, — сказал Антонен, — теперь мы узнаем, что думает об этом инспектор из Парижа.

Все повернулись к незнакомцу. Взгляды людей были в лучшем случае нейтральные, а то и откровенно враждебные. Здесь не очень-то любили чужаков, особенно парижан, которые за бесценок скупили большинство домов в округе и отреставрировали их, за редким исключением продемонстрировав полное отсутствие вкуса.

Секретарь мэра, стараясь быть вежливым, представился и протянул руку вновь прибывшему.

— Мишель Фабр, — ответил тот, — инспектор уголовной полиции. Я провожу отпуск у моего друга профессора Моруа.

— В таком случае рад с вами познакомиться. Профессор тоже один из моих друзей.

Взгляды посетителей кафе стали более приветливыми, и люди подвинулись, чтобы освободить место для Мишеля, который тут же предложил угостить всех выпивкой.

— Итак, инспектор, произошла довольно странная история, — продолжил прерванный разговор Антонен.

— Действительно любопытная!

— Меня от таких историй в дрожь бросает, — признался хозяин кафе. — Да ведь то же самое произошло с малышом Тома пятнадцать лет назад!