Александр Никишин - Кенгуру на фресках

«Ты любишь помидоры?»

«Ну, как сказать?»

«Так любишь или нет?»

«Есть люблю, а так не очень!»

С корабля же, как со сцены не сбежишь, и действие раньше положенного срока не закончится, и если в тебя угодил «помидор» значит предстоит некоторая смена образа, как персонажа, так и его игры. Подмостки всегда одни и те же. Помидоров же великое разнообразие. От абстинентных синдромов, когда от неверных действий становилось только хуже, и легчало от приемлемых, до изоляции и шоковой терапии. Для всего этого у координатора были средства. Он мог воздействовать на них как веществами, так и разрядами, имея доступ к их телам и мозгам, посредством некоторых трубок и проводов. Это было возможно потому, что каждый человек, член команды, заключенный в тесную сферу-капсулу, был облачён в биотехнический скафандр со сложной системой жизнеобеспечения. Бесчисленные трубки и провода подсоединяли человека через вживленные порты к различным модулям. Через них подавались вода и пища, отводились прочь продукты человеческой физиологии, осуществлялись, по мере надобности, обогрев и охлаждение. Можно даже было принять, по желанию, подобие ванны или душ. Электрические импульсы во время физической зарядки заставляли сокращаться мышцы, чтобы тело в условиях невесомости не теряло силы. В зависимости от состояния организма инъектировались различные лекарственные препараты, а то и, если того требовал диагноз, хирургические нанороботы. Такая близость к Солнцу чревата онкологическими заболеваниями. Никто даже и не подозревал о том, что подавляющее большинство членов команды находятся в режиме перманентной химио- и радиотерапии или же претерпевают нанохирургические операции. Все члены экипажа отчасти ощущали действия наномедицины на себе, то и дело обнаруживая в своих зубах новые пломбы.

Координатор тоже был человеком и тоже хотел возвращения домой, но при всем своём желании, не мог быть на стороне капитана. Капитан хотел слышать именно такие факты, которые устраивали бы только его. Фактически он навязывал всю полноту ответственности подчиненному. Навязывал в открытую и силой.

Датчики свидетельствовали о том, что соляролог-два, попавший под раздачу, знает что-то конкретное, но не решается придавать свои знания огласке из-за сомнений в доли их достоверности. Существовал риск. Капитан же находился в таком состоянии возбуждения, что готов был идти напролом и был согласен на любой риск, лишь бы обладать информацией. Её тот и стал выбивать из бедолаги соляролога, воспользовавшись виртуальным каналом тактильного контакта.

Координатор был единственным свидетелем этой сцены, так как для остальных капитан перекрыл инфо-порталы. Для них был объявлен кратковременный перерыв с отключением, вид принудительной изоляции, из режима которой можно было выйти только вернувшись на совещание согласно допуска. Уровень комфортности в режиме изоляции понижался до степени физиологического минимума как при дрейфе после аварийного катапультирования. Допуск в данный момент, естественно, был закрыт. И мог оставаться закрытым до двух часов, согласно капитанским полномочиям. Времени более чем достаточного для насилия.

Ситуация не могла разрешиться компромиссом и координатор вынужден был вмешаться. Обоих нужно было попросту спасать – соляролога от капитана, капитана от себя самого.

Он знал с кем имеет дело – не в первой,– и потому нужно было действовать жёстко.

Капитана встряхнул электрический разряд, отвлекший его от жертвы и переключивший агрессию на посторонний раздражитель. Вслед за этим было пресечено предсказуемое нападение на образ ковбоя, в который воплотился координатор в виртуальном пространстве. Ковбой-миротворец – вполне подходящий, с точки зрения конфликтной психологии образ, не подавляет, как, нечто огромное, как Кинг-Конг или Годзилла, и не унижает, как цирковой укротитель.

Координатор принял решение не гасить агрессию капитана игрой в корриду с рыцарем-кентавром – слишком быстро среагировал тот с перевоплощением. Капитан видел в действиях ковбоя покушение на собственный статус, и решением в его понимании, было только физическое устранение оппонента.

В таком случае шоковая терапия с наведенной амнезией была единственно приемлемым способом разрешения проблемы.

Координатор встряхнул хорошенько капитана, чтобы тот вышел из истерики, встряхнул, но чуть слабее, соляролога-два, чтобы тот вышел из предступорного состояния, и вколол обоим антидепрессант, побочным действием которого было устойчивая амнезия на недавние события. На Земле этот препарат был запрещен, но здесь его применение было в порядке вещей.