Виктор Каменев: Кроманьонец (СИ)

— Понимаете, я тоже не могу мотаться туда-сюда, когда вам будет удобно. Нам разрешено скользить по времени лишь в определённые сроки, а потому…

— Сейчас неандертальцы пойдут, — перебил я. — И мне надлежит предотвратить возможную драку между племенами.

— Да пожалуйста! А разве мы не сможем в это время беседовать? Кстати, я обнаружил, что одна из ваших женщин выкрасила волосы растительной краской.

— Это произошло вчера вечером, — уточнил я. — Краску она стащила у колдуна, а посему после ужина был жуткий скандал. Кроме того, один из наших нарисовал женский портрет углём на стене пещеры. Чей — не разобрал. По-моему, это впервые в истории.

— У нас есть уникальный шанс сделать их имена достоянием потомков! — с жаром заговорил студент. — Вот только не говорите, что их зовут наподобие: Эй, ты!

— Ну почему же. У женщины, покрасившей волосы, красивое и звучное имя. Её зовут Иди Сюда.

— Понятно, — вздохнул студент. — В таком случае, имя художника лучше не говорите.

Тут прибежал Волчонок и доложил, с подозрением косясь на моего гостя:

— Великий вождь, они выступили.

— Пошли, — сказал я. — Волчонок, мне надо поговорить с этим человеком наедине.

Мы выдвинулись со стоянки. Наши понемногу привыкали к студенту и уже не пялились на него всем племенем, но всё же, оказавшись в лесу, он вздохнул с облегчением.

— Почему в меня влюбилась неандерталка? — мрачно спросил я. — Твои проделки?

— Позвольте! — изумился студент. — Да ведь это выполнение вашего второго желания! Я, конечно, понимаю — неандерталка имеет отталкивающую внешность, но ведь вы не уточняли, что вас должны любить только красивые женщины. И потом, эталоны красоты частенько меняются.

— Ты издеваешься, что ли? Сам, небось, бежал бы от неё, как от прокажённой.

— Нет, но вы же сами…

— Ладно, — перебил я. — Хватит этой пропаганды.

— А почему вы не взяли с собой воинов?

— Они уже там. Присматривают за передвижениями неандертальцев.

— Ну а мы тогда зачем туда идём?

— А за воинами кто присматривать будет?

— Да, я как-то не подумал. Кстати, о женщинах. Если не учитывать неандерталку, то в остальном у вас претензий нет?

— Они, конечно, меня любят, — признал я.

— Что-то не так? — встревожился студент.

— Ну, не то, чтобы… Понимаешь, женщин в племени много.

— Это плохо?

— Не перебивай, я и без того не могу слов подобрать. Тут такое дело: ты с ней милуешься, ласкаешь, стараешься для неё, а на следующую ночь она уходит с каким-нибудь охотником…

— Ревнуете?

— Нет, это слово, наверное, не подходит. Но всё-таки грызёт какой-то червячок внутри.

— Не могут же все женщины племени принадлежать только вам.

— Да я понимаю! Не знаю, как и сказать… Зря я тебе всё это говорю.

— Отчего же? Суть вот в чём: вы, значит, такой исключительный, а она с охотником уходит. Знаете, как это называется? Мания величия!

— Да иди ты! — возмутился я. — Всё тебе надо втиснуть в рамки и определения!

— А вы уже и обиделись! Кстати, у вас иногда и в разговоре со мной проскальзывает эдакое чувство превосходства.

— И почему же у меня такого чувства не должно быть? Я, между прочим, имею высшее образование, а ты — неуч и лоботряс!

— Ну хватит, перестаньте. Вождь кроманьонцев с высшим образованием! Знаете, я так давно не был в лесу!

Студент подобрал с земли охапку опавших листьев и жадно вдохнул их запах.

— Рассказывайте о своих ощущениях, — потребовал он затем.

— Боюсь, что может начаться бойня. Только об этом и думаю.

— Жалко неандертальцев?

— Своих тоже.

— Порывы, во всяком случае, благородные, — заметил студент.

— Это у меня от мании величия. Побочные явления.

Студент улыбнулся и ничего не ответил.

Неандертальцы уходили. Мужчины со всех сторон окружали детей и кормящих матерей. Сзади шла скотина, шуршали по траве волокуши с добром. Злющие воины из моей гвардии конвоировали вражье племя. Мрачными тенями вертелись поодаль лесные и речные люди. Дочь колдуна увидела меня и приветственно помахала рукой из-за могучих торсов неандертальских воинов. Я ответил ей тем же.

— Великий вождь, — обратился ко мне Старший Воин.

— Ничего не хочу слышать.

— Но вдруг они нападут первыми?

— Вот тогда и поговорим.

Неандертальцы старались не глазеть по сторонам, а смотреть прямо перед собой. Видно было, как они напряжены. Достаточно какого-нибудь неверно истолкованного жеста…

Поэтому я подошёл к лесовикам и настойчиво посоветовал им собирать хворост в другом месте.