Александр Брежнев - Изгой

Ратмир зашел в вагон – там толкались в тускло освещенном коридоре люди, ругаясь последними словами делили полки и места для сумок под сиденьями. Некоторые мрази были пьяными, некоторые нытики уже вопили, что их обокрали. Ратмир с двумя солдатами пошел по вагону. Кулаками и ногами распихивали народ, заставляя усесться и улечься. «Кто, сука, встанет с места, – пере…бу нах!», – орал Ратмир, вбивая ударом ноги чей-то баул с прохода под сиденье. Кому-то солдаты размозжили голову прикладом, он сидел, лицо обливалось кровью, тараща глаза. Но остальные приутихли. Ратмир пошел по остальным вагонам.

Как ты думаешь, он смог так пройти 20 вагонов? – смог. С третьего вагона он просто перестал различать перед собой людей – шел, словно продираясь, через заросли или плыл через какую-то вязкую гадость. Такого ни в одной компьютерной стрелялке не придумали. Трое солдат, что шли с ним этот марш, выйдя из последнего вагона без сил рухнули в грязь. Ратмир набрел на деревянный палет и улегся на него. Впереди свистел электровоз, Ратмир махнул рукой, и 600 эвакуируемых счастливчиков медленно поползли на восток веселой вереницей огней. Их спаситель встал с деревяшек встречать следующий эшелон, удивляясь, что больше всего почему-то у него устала нижняя челюсть и глаза. Рук-ног он в принципе не чувствовал.

Вчера почти одновременно с авианалетом на Каулнин аргуняне перешли в наступление своими сухопутными частями, удивительно и позорно легко, использовав фактор внезапности, смяв ордынские войска, прикрывавшие границу. Ургинский корпус, двигаясь с юга на север, смял 20-ю дивизию Орды, Морабонский корпус сделал тоже самое с 21-й дивизией, двигаясь с запада на восток. Из 14 тысяч ордынских солдат, вступивших в бой, погибли около 5 тысяч. Остальные даже не попали в плен. Им выбили все тяжелое вооружение и просто оттеснили с дороги. Перепуганные и потерянные, они теперь бродили по лесам и полям грязными оборванными толпами, глядя как мимо них по всем дорогам едут на Каулнин колонны чистеньких аргунских танков и бронемашин.

Аргунские бригады с юга и с запада быстро двигались к Каулнину. Сейчас им осталось до города по сотне километров. Сегодня к вечеру они будут здесь. Из столицы пришел приказ организовать эвакуацию мирного населения – вывезти из города как можно больше народу. Солдат 22-й дивизии, прикрывавшей город, передали на ночь в распоряжение губернатора для оказания помощи в организации эвакуации. Наверное, кто-нибудь другой сделал бы эту работу изящнее, но рота капитана Ратмира, по крайней мере, со своей задачей справилась.

Так думал Ратмир около семи утра, когда начало светать. Он тяжело дышал на койке в купе проводника отставленного на запасном пути вагона. Девочка-проводница в чистой красиво отглаженной форме улыбалась и накладывала ему в тарелку конфеты. Он потягивал принесенный ею стакан с чаем и курил. Внезапно он снова почувствовал себя самим собой – Ратмиром, классным парнем, бравым воякой, задиристым 28-летним кобелем. Он вдруг начал осознавать, свое величие и крутость. Он тут за ночь спас семнадцать тысяч человек, выпихнув их из обреченного на мясорубку города. Как говорится, это было не просто, но он, Ратмир, со своими парнями сделал это.

Проводница в красном кителе с яркими золотыми петличками крутилась рядом, нагнулась подобрать упавшую на ярко синюю ковровую дорожку ослепительно белую салфетку. Перед глазами капитана была туго затянутая в красную юбку «правильная» модельная задница. Офицер положил на нее ладонь, нагибаясь помочь поднять салфетку… Она хихикала, он хохотал.

Потом она, взяв в руки стакан и за чем-то ту белоснежную салфетку, ушла, задвинув за собой дверь купе. Ратмир лежал, чувствуя боль по всему телу, усталость и ушибленные локти и плечи. Слушал утреннюю тишину и смотрел на стену купе, на столик с конфетами в утренних сумерках. Во рту еще был вкус ее помады. Нос еще слышал тягучий запах ее туго затянутых в хвост черных волос. Он понимал – она считала, что его сегодня или завтра убьют. Она отдавала так свой типа долг стране, мужикам-защитникам и все такое. Он думал нравится, ли это ему или нет. Решил, что ему нравится, что было хотя бы это. И еще ему нравятся именно такие девушки, с такими, как у нее искристыми удивленными глазами, улыбающимися узкими губами и, конечно, с такими, как у нее тонкими руками с узкими ладонями, длинными пальцами, накрашенными ярко красными коготками.

Его роте дали несколько часов отдыха, солдаты спали сейчас вповалку, битком набившись в три вагона на запасном пути. В 10 утра надо, построившись, ждать у ангаров локомотивного депо. Подойдут машины, его роту и другие – весь батальон, что работал на этой сортировочной станции, отвезут на южную окраину города. Там они займут позиции, освоятся к вечеру, и будут ждать подхода частей Ургинского корпуса аргунян. Если окажется время, до утра можно будет закрепиться и вовсе как следует и быть готовыми к любым неприятностям. Если солдат как следует подготовился, он может сам стать неприятностью для врага. 22-я дивизия собиралась упереться рогами и биться в городе, за каждый квартал, за каждый дом. 5-миллионному Каулнину хана, тут не останется камня на камне, но дивизия сможет продержаться тут пару недель, а может, и месяц. А там подойдут подкрепления с востока, и еще не известно тогда, кто кого.